— Ты думаеш-ш-ш-шь, я с-с-с-с тобой ш-ш-ш-шутить буду? Я через два часа получу у его величества разрешение, и закрою твой домик к Мальдонае, а тебя, стерва, по городу плеткой прогоню. Бритую и с голым задом.

И столько было убедительности в его словах, что госпожа Эмма дрогнула. Ненадолго, всего на минуту, но...

— Я не делаю ничего противозаконного.

— Меня не интересует твой маленький бизнес, — Ганц тоже чуть успокоился. — Меня интересует лишь один клиент. Всего один, тот, который купил девочку. Поняла какую?

Дама кивнула.

Ганц прищурился, как кошка на очень жирную мышь.

— Если мы договоримся, я оставлю вас в покое. А если нет... кстати, мне никто не помешает допросить девочек и разослать клиентам пригласительные билеты на прогон. А у них жены есть, дети... тебя, дрянь, в мусорной куче зароют.

Угроза была существенной.

Одно дело — ходить в бордель, это достойно, это как-то и пристало даже аристократу.

Другое — обнародовать сей факт.

Вот именно, у всех есть семьи, жены, дети, деловые партнеры... есть вещи, которые делать неприлично. И если тайные пристрастия джентльменов окажутся известны всему миру...

Г& то и бордель, чтобы позволить себе с нанятой девочкой то, чего никогда не позволишь в спальне с родной женой. С женой-то тебе еще жить и жить, и она родным пожаловаться может, и приданое у нее есть, и... да много там чего намешано.

А с проституткой — чего стесняться?

Делай что пожелаешь, все равно она и слова против не скажет.

Мадам побледнела. Ганц медленно кивнул.

— Поговорим?

— Поговорим, достопочтенный Тримейн, — согласилась дама. Как и все продажные девки (а начинала она именно так) дама отлично знала, что ломаться стоит до определенного предела. А то поломают уже тебя.

Не стоит доводить мужчину до крайности.

— Вот и чудесно. Расскажите мне про аукционы.