Анжелина кивнула. Из уголка ее глаза вытекла слезинка.

Не наигранная, нет. Ее высочество никогда не плакала, тем более — напоказ. Просто глаза почему-то зачесались.

Бран погладил жену по светлым локонам, уложенным в высокий узел и скрепленным заколкой с мелкими сапфирами. Два гребня, между ними замысловатая сетка — жемчуг и сапфиры. Получилось очень красиво.

Кстати — та же Лилиан Иртон подарила на рождение сына.

— Я ее Обязательно найду, Анжи. Обещаю.

— Правда-правда?

— Конечно.

Бран считал себя обязанным ее сиятельству, а раз так...

Надо поднять на ноги всю свою агентуру. Всех людей, всех, кто ему хоть чем-то обязан...

Лилиан Иртон слишком заметна. Такое не скроешь...

Не то, чтобы она все делала специально, нет. Она искренне старается не выделяться, но ее происхождение заявляет о себе во весь голос. Не знал бы Бран, что она дочь корабела — подумал бы, что Лилиан дочь короля.

Характер, ум, поведение — все в ней говорило о высоком происхождении. Она одинаково ровно держала себя и с принцами, и с последними побирушками.

Она была мила и любезна — и могла уничтожить одним словом.

Она никому не давала почувствовать свое превосходство, но никому не давала и спуска. Бран до сих пор помнил, как она высказывалась в адрес одного господина. Тот имел наглость сказать графине, что надо проще относиться к людям — и они будут лучше относиться к самой Лилиан.

После чего и был уничтожен.

Лиля, не повышая голоса, проинформировала аристократа, что даже его кухарка на рынке не хватает первую попавшуюся рыбу — сначала убедится в ее свежести. Тщательно выбирает что принести домой. И при этом кухарку совершенно не интересуют рыбьи мысли.

Намек был понятен, а к господину навечно приклеилась кличка «рыболов».

Лилиан Иртон нельзя будет спрятать.

Ее можно перекрасить, увезти в глушь, запереть в замке, но...