— Я не понимаю.

Он заглянул мне в глаза:

— Пятьдесят девять процентов, Лелия. Пятьдесят девять процентов высокородной крови.

Я потеряла дар речи. Смотрела в его ясные глаза и ничего не понимала.

— Что это значит?

— Это значит, что ты имеешь полное право получить статус высокородной полукровки. Самый низкий для высокородных, без принадлежности к дому. Но и это в корне все меняет.

Я просто молчала, буквально чувствуя, как вытягивается лицо. Все это не могло быть правдой.

— Во многих высоких домах существует негласная традиция избавляться от детей наложниц, если эти дети неугодны. Полукровок редко узаконивают без особой необходимости. Избавляются и от матери и от ребенка. В большинстве случаев наверняка.

Квинт опустил голову, поджал губы. Казалось, ему было неприятно об этом говорить.

Было сложно допустить, что я поняла все правильно:

— Мой отец… высокородный?

— Да.

— Кто?

Квинт усмехнулся:

— Это определит только императорская лаборатория по запросу предполагаемого отца. Поверь мне — желающего не найдется. Но кто-то решил сохранить тебе жизнь. Тебе и твоей матери. Несколько подложных перепродаж — и уже никто не узнает первоначального хозяина. Полагаю, была договоренность, что этот человек, Ник Сверт, освободит вас по прошествии какого-то времени. Но он почему-то этого не сделал.

— Он любил маму. Мы ни в чем не знали отказа.

Квинт лишь развел руками:

— Может, это и было причиной. Он боялся ее потерять.

Я молчала. Чувствовала себя так, будто меня долго-долго раскручивали с закрытыми глазами, а потом отпустили. Но никакого ликования не было — я совершенно растерялась. Настолько, что готова была разрыдаться. Я посмотрела на Квинта:

— И что теперь?