– Домой. Домой. Шагай, маленький, шагай.
Он споткнулся, но пошагал туда, куда она его тянула, как муравей длинную гусеницу. Руками обхватил себя за плечи.
– Ты сам цел? Он тебя не ранил?
– Да ну, я его по голове, он стух сразу, – пробормотал, клацая зубами, Сирожиддин.
– Хорошо.
Эля втащила его за рукав в парадную. Навстречу шла какая-то женщина с изумленно-презрительным лицом, Сирожиддин всхлипнул и закусил рукав, Эля впихнула его в еще не закрывшийся лифт, нажала кнопку этажа, взяла его за кулаки и развела их в стороны. Ну ревет, ревет – это нормально, кулаки в ужасном состоянии, сейчас обработаем, одежда чистая, целая, ф-фух, кажется, правда вырубил этого дурака с первого удара.
– Тихо, тихо, – сказала она и вдруг почувствовала, что ее голос тоже дрожит, – тихо, тихо, все уже.
Она просунула руки ему под куртку и обняла покрепче. Сирожиддин дернулся, вздохнул и сам обнял ее.
– Когда маму убили, – сказал он, – я сидел на заднем сиденье. Пристегнутый. В детском кресле.
Эля замерла.
Сирожиддин снова всхлипнул и прижал ее так, что она не могла вздохнуть. Переложил одну руку ей на голову, второй обхватил плечи и замер. Лифт остановился. Дверь открылась. Эля попыталась дернуться, но поняла, что у нее ничего не получится. Сирожиддин наклонился и поцеловал ее в висок. Она все-таки развернулась, подняла лицо и стукнула его в подбородок лбом.
– Ой, – сказал он и вдруг отшатнулся. Глаза расширились, он страшно, багрово покраснел и только что не отпрыгнул.
Дверь закрылась.
«Так, – сказала себе
Она схватила Сирожиддина за рукав, потащила поближе к двери, нажала кнопку этажа – лифт все-таки их выпустил – и уже на площадке снова взяла его обеими руками за ворот толстовки и твердо сказала:
– Камрад, стояк в такой ситуации – не стыдно. Донт паник. Мы идем домой. Домой, о’кей?
Он кивнул. Было уже не совсем понятно, от чего конкретно его трясет. Богатство, понимаешь, свежеприобретенного опыта. «Еще хорошо, – пробормотала
Эля втолкнула Сирожиддина в квартиру, уронила рюкзак и сумку и заорала: