Мимо меня идут люди. Исключительно мужчины. Похоже, тут и правда война. Я иду мимо всех с независимым видом, мало ли по каким делам я тут хожу.

– Эй! – кричит мне кто-то издалека и тыкает рукой. – Финдлейсон, дурак, ты чего разгуливаешь, тебе Битти голову оторвет!

– Какой это тебе Финдлейсон, Малвени, ты чего, – толкает его другой. Кричавший щурится и отворачивается.

Что правда, то правда, я не Финдлейсон, но хорошо, что меня можно принять за местного.

Постройки чаще, народу больше, издалека видно, как повозки тащат лошади и приземистые, костлявые быки. У многих людей ружья. Ну ладно, уровень технологий понятен, за исключением того, какая жуткая дрянь размолотила всю долину, не танки же здесь катались туда-сюда, раз упряжные повозки, то танков быть не должно, или нет? Кроме людей в очевидно военной форме, мелькают бородачи в тяжелых халатах. Поселение не маленькое, тут, пожалуй, многие тысячи народу. Кораблей у причалов тоже тьма-тьмущая, в бухте им, похоже, тесновато.

Тут уже попадаются более-менее проходимые, выложенные плоским камнем дорожки, по которым тянутся туда-сюда люди большими группами и груженые упряжки. Я обхожу сторонкой по широкой дуге длинное деревянное здание, возле которого скучает часовой, и почти наскакиваю на трех бородачей, бранящихся у стоящей телеги. Мне хватает одного взгляда под телегу, чтобы понять, что дело плохо. Два быка стоят неподвижно, только смаргивают текущую по векам воду и шумно фыркают. Над мордами выдох превращается в легкий пар.

Бородачи проклинают господина Кемпбелла, господина Битти, друг друга, сломанную ось повозки, тяжелый груз, погоду, понаехавших на их головы бритых безбожников и вдруг испуганно замолкают. К повозке подъезжает всадник.

– Что случилось? – спрашивает он. – Что вообще вы делаете в этой стороне с моими комплектующими?

– Чего он хочет? – спрашивает тот бородач, что помоложе, у того, который постарше.

– Да я откуда знаю, чего он хочет. Азиза-то нет, помилуй Аллах, что нам теперь делать? Наши жизни висят на волоске!

– Что вы вообще здесь делаете, придурки? – гораздо громче рявкает всадник.

Тут до меня доходит, что они, похоже, говорят на разных языках.

– Он спрашивает, почему вы повезли груз в эту сторону, – говорю я бородачам.

– Нам Кемпбелл сказал везти по левой стороне от дороги, – отвечает один из них.

Я перевожу.

– По левой стороне от путей, идиоты! – снова рявкает всадник. – Тут не будет проезда уже через полмили, куда вы собрались, на обрыв, что ли, с волами своими? Что с телегой?

– У телеги сломана ось, – говорю я, не ожидая ответа, – они сами не знают, что делать, она, похоже, была перегружена.