– А что Локи думала об этих твоих планах? – спрашиваю я.

– Что ты! – Он даже отшагивает назад. – Что ты. Она не знала, – он нервно смеется, – что ты…

Какое-то время я просто молчу, потом заставляю себя начать думать.

– Подожди. А какого-нибудь… другого способа не было?

– Способа спасти и Мост, и вас? Ну… мне удалось просчитать один, очень ненадежный.

– И?

– Ну вот, – говорит он, – мы в нем. Ты жива. Эрик жив. Ваша мама жива.

– И Мост жив? – иронически спрашиваю я.

– Пожалуй, это самое точное, – без тени улыбки отвечает он, – жив. Вы с Локи его, конечно, сильно изменили…

Я молча смотрю на человека, который планировал мою смерть, но потом передумал и запланировал свою. Я не очень хорошо понимаю, что я сейчас чувствую. Как мне вообще пришло в голову пнуть его этим дурацким вопросом? Это же не моя привычка? Тут я вспоминаю, как мгновенное взвешивание происходящего швырнуло меня через всю полотняную комнату к жене Лмма, и понимаю, что Бран Навиген прав – я действительно вернулась больше, чем уходила. Если эти люди – кто они, сколько их? – еще слышат меня, я думаю им: «Спасибо». А то он бы еще долго водил меня за нос. Предок. Ха.

– Я думаю, ты сам все понимаешь, – говорю я ему устало.

– О да, – отвечает он и криво, грустно улыбается, – может быть… Когда-нибудь… Ты меня простишь, Уна Навиген.

Я поворачиваюсь и ухожу. Может быть. Когда-нибудь.

Я поднимаюсь по узким лестницам внутренних этажей. Там, где еще несколько дней назад – может быть, больше? Сколько времени меня здесь не было? – там, где я проходила в прошлый раз и видела в обрушившуюся стену бухту и Гору за ней, – черная плоть Моста полностью восстановила отверстие, но заплата светлая, чистая и почти прозрачная. Вот как. В прошлый раз это были лианы. В этот раз что? Железнодорожные пути?

Я выбираюсь на эстакаду Моста, оглядываюсь и долго-долго смотрю на сплетение изгибающихся, проходящих друг над другом на захватывающей дух высоте молочно-белых полос шириной с весь старый Мост. Университетский обломок полностью включен в ту, на которой я стою, и его чернота просвечивает сквозь прозрачно-молочный камень гладкой, чистой поверхности, на ней возвышается только само здание. Как будто его кто-то забыл прямо на дороге. У меня за спиной – я оглядываюсь – южная половина Моста, застроенная домами, продолжается гладкой белой дугой, уходящей куда-то за гребень южного мыса, к ней сбоку опускается и сливается в единое целое одна из верхних петель. Солнечные лучи преломляются сквозь летящие дуги эстакад и ряды кажущихся тонкими опор. Я смотрю вверх, на идущую прямо у меня над головой наискосок широкую полосу, сквозь которую проходит свет и синева неба. Название этому вертится у меня на языке, я сосредотачиваюсь, но нет, исчезает. Но чуть позже слово, подходящее для этой невозможности, всплывает – и я наверняка знаю, что оно вполне подходящее и точное.