– Ничего. Все, – с расстройством отвечает он. – Мне не нравится, что ты сбегаешь отсюда. А если ты встретишь Мидаса?

– Не встречу, – заверяю я Слейда. – Днем он почти ко мне не заходит, если только ему не нужна моя сила. И он избегает меня с тех пор… – Я осекаюсь, прикусив губу, но Слейд понимает и смотрит зелеными глазами на мою щеку.

– Лучше ему больше тебя не трогать.

– Не тронет.

Но Слейда, похоже, это не успокаивает.

– Скажи, что ты не отстранишься.

Я свожу брови на переносице.

– Отстранюсь?

– Ты же не жалеешь? – спрашивает он, смотря мне прямо в глаза.

Так вот о чем он. Я смотрю на него нежнее, говорю мягким голосом:

– Прошлой ночью случилось многое, но там точно не было сожаления.

От облегчения плечи Слейда опускаются, и он выдыхает.

– Хорошо. А то поистине трудоемкая задача вышла бы – привязывать тебя на весь день к кровати.

От удивления я открываю рот.

– Ты не посмеешь.

Слейд наклоняется, и наши лица оказываются на одном уровне. В его глазах снова мелькает то коварное озорство, которое я так люблю.

– Ты вся, каждой клеточкой, моя, и я тебя не отдам, помнишь? Я бы точно привязал тебя к кровати, если бы ты попыталась пойти на попятный. А твои ленты, наверное, даже бы мне помогли.

Я вся трепещу от откровенного намека. И даже возразить по поводу лент не могу, потому что теперь они пытаются ползти вверх по его ногам.

– Ну… довольно скоро ты не сможешь ко мне прикоснуться, – напоминаю я Слейду.

Мою щеку овевает его теплое дыхание.