Мы сидим в уютной тишине, но я отмечаю, что постоянно отвлекаюсь, когда Слейд откусывает хлеб. На его губах сахар, который мне очень хочется слизать.

– Будешь так на меня смотреть, и я вообще тебя отсюда не выпущу.

Я смотрю ему в глаза и замечаю озорной взгляд, в котором видится голод, не имеющий ничего общего с едой. Доев, я ставлю тарелку и поднимаюсь.

– Ладно, я возвращаюсь к себе. Спасибо за завтрак.

Слейд проводит взглядом по моему телу, и оно тут же откликается: низ живота наполняется тяжестью, а соски напрягаются.

– Для начала тебе нужно еще поесть, – говорит он и быстро смотрит в окна, за которыми с каждой секундой светлеет. – Думаю, ты мало поела.

– Нет, правда, я… – Я замолкаю и с подозрением щурюсь. – Погоди-ка. Ты… нарочно меня отвлекаешь?

Слейд моргает, а потом наклоняется, наливает себе из кувшина и делает глоток.

– Не понимаю, о чем ты. Я просто наслаждаюсь твоим обществом и, думаю, тебе стоит остаться до рассвета.

– О да. Ты меня отвлекаешь. Зачем?

Слейд чересчур старается делать вид, что ничего такого и не планировал.

– Да просто. Так что… если ты попытаешься принять ванну днем, то вода превратится в жидкое золото или слиток?

– Я могла бы превратить его в твердое золото, но понадобится много силы. Когда я прикасаюсь к воде, она становится жидким золотом, а так купаться нельзя. Потому уже пора. Мытье золотой водой бесполезно.

– Прискорбно, – говорит Слейд, хотя, судя по его тону, так он вовсе не думает.

От осознания я округляю глаза.

– О богиня, Слейд! Ты пытаешься меня задержать, чтобы я не могла помыться?

Не отрицая, этот порочный ублюдок имеет наглость ухмыльнуться.

– Я же тебе говорил, что фейри несколько необузданны. Мне нравится, что на твоем теле мой запах. Хочу так и оставить.

Я должна испытывать отвращение, но от мысли, что он хочет оставить на мне свой запах, внутри все переворачивается.

– Ты пошляк.