Настя бросилась к краю, словно всё ещё надеясь, что успеет спасти, поймать в последний миг, словно что-то ещё возможно вернуть и исправить. Но сырое мрачное ущелье встретило её безмолвной тишиной. Мёртвой тишиной.

И Эливерт теперь мёртв.

И всему виной она!

Он знал, что Север его убьёт. Он не хотел покидать Кирлию. А она его вынудила. Она играла с ним. Забавлялась, как кошка с мышью. Она вырвала из него это обещание – поехать вместе дальше.

И вот! Стоило ему пересечь границу Кирлии, и всё случилось так, как Эливерт и предполагал. Север убил его…

Нет! Север тут ни при чём. Это она, Настя, его убила! В том, что случилось, виновата только она.

Осознание этого накрыло, словно вторая волна цунами, смывая последние остатки разума. Внезапная смерть Эла – тяжкий удар, страшное горе, но, смешавшись с чувством вины, оно оказалось невыносимым, нестерпимым.

Настя ринулась вперёд, не понимая, что делает, ничего вокруг не замечая.

Кайл поймал её, оттащил от края пропасти, шептал что-то утешительно-лживое…

Потому что все слова утешения – это ложь! Чем можно утешить человека, который потерял родного человека, друга, любимого? Кому нужны эти соболезнования, когда внутри тебя рухнул мир, когда в душе только тьма и пустота? Что нужно сказать, чтобы излечить от такой боли?

Романова изо всех сил вырывалась, сейчас ей казалось, что избавиться от боли можно только одним способом – шагнуть вслед за Вороном прямо туда, в бездну, за Грань Мира. Отыскать его и попросить прощения.

Может быть, он даже сможет это сделать – простить её…

Ведь сама себя она простить не сможет никогда!

– Дэини, Дэини, не надо, прошу тебя! Тише, тише!

Настя подняла лицо, прислушиваясь к звучанию этого тихого скорбного голоса. Она была как пьяная: плохо понимала, где она, и кто рядом, и что происходит.

Кайл обнимал её за плечи, прижимал к груди, как малое дитя, и, кажется, даже укачивал, бесконечно приговаривая что-то успокаивающее.

Далард сидел рядом, суровый и мрачный.

В глазах все расплывалось от слёз, и всё-таки Рыжая заметила на другой стороне ущелья такую же застывшую живым изваянием скорбную фигуру Наира.

– Отпусти! – голос прозвучал бесцветно и сухо.

Кайл настороженно заглянул ей в лицо: