Згаш ничего не замечал. Сделав последний шаг, он опустился на колени, сжимая руки.
- Трубите атаку, - прошептал он.
- Но… там же лед! Он может не выдержать…
Мироздание может не выдержать, что вернее.
- Выдержит, - голос названного брата был холоден и сух. - Трубите!
Склонил голову, закрыл глаза.
На душе было пусто и холодно. На душе была злость. «Сын!» - кричало все внутри.
Сын.
Мальчик, о чьем рождении он узнал случайно, мимоходом, и к кому так и не смог приехать, вырваться хоть на миг, чтобы издалека посмотреть на ребенка.
Подросток, который взрослел без него, под чужим именем и присмотром, называвший отцом другого мужчину.
Юноша, который сам нашел отца и сделал свой выбор…
Мужчина, которым он уже никогда не станет, навеки оставшись двадцатилетним.
И имя. Имя, которое некому передать по наследству.
У них был шанс – встретившись, дать друг другу то, что не успели, не смогли дать раньше. Но этого не будет. Ни новых встреч, ни бесед, ни семьи и внуков. Ничего. Только память о тех нескольких месяцах, когда жил рядом юноша с лицом – теперь он это понимал – с лицом, так похожим на его собственное.
Осталась только боль.
И эта боль требовала выхода. И мести.
И когда за спиной затрубили рога, и земля задрожала от топота копыт выстраивающейся конницы, он не обернулся. Лишь улыбка тронула его губы, а рука сама потянулась к обрядовому ножу.