Мы посмотрели уличное кукольное представление о драконах и забрели на базар с тканями и украшениями, на площади выступали жонглёры. Некоторые были настолько уверены в себе, что перекидывали друг другу острые кинжалы. Меж торговых рядов люди толкались, но у меня было хорошее настроение, и я почти не обращала внимания, даже если кто-то задевал меня плечом, проходя мимо.

– Риша любит подвески, – подсказала я Шину, заметив, как тот неуверенно вертел в руках браслеты.

– Да я и не думал, – пробормотал он, торопливо уронив украшение обратно на прилавок.

– Подвески или лучше гребень для волос, – с улыбкой настойчивее посоветовала я.

Тот отстранённо мотнул головой, но перевёл взгляд на соседний прилавок с украшениями для волос.

Я отошла, чтобы Шин мог без лишнего давления уделить внимание выбору. Наён утопала в тканях, зачем-то выбирая вуаль для соломенной шляпы, а я двинулась дальше, разглядывая товары. Хотелось что-нибудь купить на память, но вспомнила о дедушке, который не одобрял привязанности к бесполезным вещам, а моё желание приобрести красивую, но безделушку назвал бы пустой тратой мыслей и денег. Тогда я начала искать подарок Раяну или Калиду, решив, что намерение порадовать других дедушка оценил бы лучше.

Я едва не споткнулась, когда мальчишка лет восьми дёрнул меня за рукав. У ребёнка были растрёпанные волосы, а руки и лицо испачканы в земле. Судя по грязным разводам на щеках, он недавно рыдал.

– В чём дело? Ты поранился?

Во всех городах промышляют попрошайки и воришки, Вейлин не исключение, но ребёнок не выглядел оборванцем, хоть на нём и были простые одежды.

– Мой б-б-брат порани-и-ился. Он выпрыгнул из окна, но было вы-вы-ысоко. – Мальчишка хлюпал носом и иногда подвывал, будто был на грани нового потока слёз.

– Он что-то сломал? – переспросила я и обернулась в поисках друзей, но ушла слишком далеко.

Мальчишка вновь задёргал мою одежду, вцепился и тянул, глядя на меня жалобным взглядом. Огромные карие глаза наполнились слезами, а нижняя губа затряслась. У меня при себе практически не было денег, поэтому, даже если мальчишка карманник, красть было нечего.

– Он т-тяжелый. Я не… не могу отнести его до-о-омой, – мальчишка начал захлёбываться словами, прохожие раздражённо обходили нас стороной, явно не намереваясь помогать.

– Хорошо, покажи, где он. Посмотрю, чем помочь, – согласилась я.

Мальчишка буквально просиял, воодушевлённо подпрыгнул на месте, но не просто указал дорогу, а силком потащил меня дальше по улице. Он свернул в узкий проулок между двумя тележками с товарами, изредка утирал нос рукавом и всё настойчивее вёл меня вперёд, то и дело оборачиваясь и проверяя, что я никуда не делась. Я бросила взгляд на стены домов. Окон здесь не было, но этого недостаточно, чтобы заподозрить мальчишку в обмане.