Дочь, быстро кивнув, принялась метаться вокруг раскиданного товара горе контрабандистов.

А мне стало жутко стыдно за себя. Дети уже сориентировались, а я все туплю.

С этими мыслями поспешила к Марку, пытающемуся придержать Шу...

... Кое-как мы обрезали этот штырь. Вынимать его не стали, чтобы не началось кровотечение. Осмотрели затылок нашего невольного пациента, найдя большую шишку. С куриное яйцо, и не меньше. Удар пришелся со спины, поэтому я его и не заметила.

— Он должен прийти в себя, — шепнул Марк, вытаскивая из кобуры своего нового отца бластер. Второй Шу так и не выпустил из руки. — Обязан просто! Я об отце всю жизнь мечтал. Это же так крутятцки здорово. Все смотрел на тех, кто в приют приходят. Из себя вон лез, все пытался понравиться им. В хоре, как дурак, пел. Лишь бы на благотворительные вечера брали, а вдруг бы я кому приглянулся. А они и не смотрели. Слишком мелкий, хилый. А я не такой! Я сильный! Я хороший! Не хуже остальных. Ну, не хуже ведь? — Он взглянул на меня, и я вдруг заметила, как в его покрасневших глазах блестят непролитые слезы.

Ему, как и мне и Оюте, было страшно. Хотя, наверное, даже страшнее, ведь он мог потерять то, о чем так долго мечтал, так и не получив это.

— Ты самый лучший, Марк, — пробормотала я. — И для него, и для меня.

— А вы тоже усыновили? — в его голосе звенело столько надежды.

— Он всех нас усыновил и удочерил, — отшутилась я с некоторой горечью. — Я его жена. Оюта — дочь, а ты...

— Сын! — он с такой гордостью произнес это слово, что в сердце защемило.

— Вот и давай не дадим ему погибнуть, Марк.

— Да вы что! Я, это того, костьми здесь лягу, но вытащу вас, — наверное, в другой ситуации я бы посмеялась с таких слов девятилетнего пусть и развитого не по годам мальчишки. Но сейчас, глядя, как он орудует резаком, как, отбросив инструмент, крепко сжимает в маленькой ладошке бластер, отчего-то легко поверила в них.

— За Оюту спасибо тебе, — я попыталась улыбнуться, но выходило не очень.

— Я бы её и сам вытащил, — он закивал. — Рычаги — это тема!

За нашими спинами раздался грохот. Что-то рассыпалось. Явно металлическое. Будто кто-то консервные банки раскидал.

— Нашла! — следом в этом гуле раздалось ликование дочери. — Ой, червь! Мама!

Мгновение и моё испуганное домашнее чадо выскочило из-за тюков, держа в руках огромную магнитную грузовую доску.

— Мама! — голосила она дурниной.

— В сторону, — прокричала, заметив розовую дрянь за её спиной.Вскинув руку, не успела выстрелить...

Огромный пульсар рассек пространство и испепелил эту скользкую мерзость. Хлопнув ресницами, я почему-то взглянула сначала на Шу, но он все так же лежал без сознания хоть и с оружием в руках.