Возбуждение приглушилось, отойдя на второй план, хотя активизирующий его запах не пропал.

Макс подался вперед, чтобы заглянуть мне в лицо. Озадаченный взгляд мог быть забавным в другой ситуации.

— Твое спокойствие напрягает больше криков.

О, я бы высказала все, что думаю, так, как умею лучше всего, но почему-то не хочется.

Моральная усталость? Опустошенность? Понятия не имею, что это.

Отвернулась от бледно-желтых глаз.

Проклятье, истинность все равно берет свое растекающимся запахом, молекулами проникшим в кровь. Они безжалостно отравляют организм. Мутировавший вирус: для других не опасен, а для меня — неизлечим. Почти.

— Не хотела думать, что это правда, — отхлебнула горячий чай, на языке остался привкус малины и мяты. — Не хотела считать, что ты намеренно обманываешь меня.

— Я взял время подумать.

— Ты был согласен, — упрек все же прозвучал.

— Я пошел на поводу эмоций. После все обдумал и решил, что нет причин играть в рулетку, где вместо "черного" и "красного" — импотенция и бесплодие.

Невесело усмехнулась и посмотрела на темное небо над головой. На стеклянном потолке заблестели мелкие капли.

— Поэтому мы не будем пересекаться, — заявила твердо и по-прежнему спокойно.

Прикрыла веки с коротким выдохом. Сладко внутри и одновременно невыносимо.

— Я бы все равно увиделась с Кристмалом. Узнать, будут ли последствия, если я уеду к себе, ты останешься на своем месте, и мы никогда больше не увидимся.

— Вариантов, где мы вместе, ты вообще не рассматриваешь? — Макс хмыкнул.

Наступила на кед сверху для опоры и выглянула. Хочу видеть это лицо.

Он полулежал на диване, кружка стояла на сиденье, придерживаемая за ободок.

— Какие могут быть варианты, Малин? — возмущение рвалось наружу.

Один намек уже вызывал раздражение. Вернулись эмоции. Ворвались с фейерверком.