Облизнулась, мечась от губ к глазам и обратно, в слабой попытке оттолкнуть от себя сильное тело.

— Что ты творишь?

Почему во рту такая невероятная сухость, а руки плохо слушаются?

— Создаю твое воспоминание.

Губы заткнули стремящееся наружу возмущение.

Изогнулась под наглыми руками, стремясь почувствовать Макса каждой клеточкой.

Нечестная игра на истинных инстинктах.

Прикусила его губу в отместку, чтобы не думал, будто я смирилась.

Встретились взглядами. Чуть сильнее надавила зубами, наблюдая калейдоскоп в глазах от предупреждения до порочных обещаний.

Отпустила, провела языком по наполненной губе. Стянула жесткие волосы на затылке, второй ладонью погладила напряженную шею.

Сама поцеловала, следуя за внутренним порывом.

Неторопливо, наслаждаясь каждым ласкающим касанием губ, танцем языком на костях нашей чувственности.

Бесконечно рассыпающиеся в животе искры обжигали изнутри. Когда успела повиснуть на Максе, обнимая ногами?

Ладони жадно, с наслаждением сжимали, поглаживали ягодицы, вынуждая выгибаться навстречу рукам. Тело неукоснительно следовало за Малиным, истинность довольно мурчала, сводя с ума.

Короткий выдох остался на влажных губах от неожиданного столкновения спины со стеклом. Холод моментально остудил кофту, добрался до спины. Контраст от разгоряченной бархатной кожи под руками и опаляющих шею губ добавлял остроты.

— Макс… — всхлипнула со стоном от игр острого языка с чувствительной кожей.

Сдавила его плечи, насколько смогла.

— Не вздумай оставить метку, — предупредила с придыханием.

Нечто внутри наоборот желало этого. Отчаянно хотело принадлежать Малину полностью. Безоговорочно.

Под неведомым давлением потерлась о выступающий бугор. По шее растекся глухой вибрирующий стон. Клыки зацепили кожу.