Я попросила у Миры новый. Она сказала, чтобы я обратилась к отцу, но он вернулся домой вчера поздно вечером такой измученный, что у меня не хватило духу его беспокоить. А сегодня утром, за завтраком, как раз когда я собиралась спросить, он упомянул Вену и Адама, и вопрос про телефон тут же вылетел у меня из головы.

– Готова, Звездный Свет?

Я уронила розовый маркер, которым играла с сестрой в крестики-нолики, и вскочила на ноги, затем наклонилась и поцеловала ее наморщенный лоб, после чего устремилась к родителям, которые выглядели так, словно собирались на битву.

Ama стояла рядом с отцом, ее маленькая ладонь была зажата в его большой руке. Вторую руку мама протянула мне. Я взяла ее и не отпускала до тех пор, пока мы не приземлились в гильдии Тобиаса.

Мои нервы были натянуты, как желудок и кости крыльев, но сердце трепетало от волнения. А еще от ужаса, но в основном от волнения. Я еще не знала, какой секрет они хранили, но это не имело значения. В смысле насколько ужасен он может быть?

Я вышла из потока еще до того, как рассеялся дым, и резко остановилась при виде парня, вышагивающего по коридору. Адам поднял взгляд, его тело так напряглось, что мне показалось, будто он затаил дыхание.

Прежде чем я успела подумать о том, как это будет выглядеть в глазах моих родителей, я подбежала и бросилась к нему в объятия.

И он поймал меня.

Я буквально душила его шею, а он почти не давил мне на спину, вероятно опасаясь причинить боль. Если только не боялся моего отца. Возможно, причина в этом.

– Разве ты не рад меня видеть? – прошептала я в идеальные локоны цвета красного дерева.

Я почувствовала, как Адам сглотнул. Один раз. Дважды.

– Ох, Перышко… – с его губ сорвались два тяжелых слова.

Он наконец-то усилил хватку, затянув петлю вокруг моего сердца.

– Я чувствую себя немного обделенным, – услышала я слова Ноа.

Адам хмыкнул, но даже этот звук полнился эмоциями. Когда он поставил меня на землю, я обняла друга, который неоднократно прикрывал меня.

– Тебе не очень больно? – спросил Ноа.

– Уже нет. – Я улыбнулась, чтобы стереть пятно беспокойства с его лба, затем вернулась к Адаму, который обхватил меня за талию и прижал к себе так крепко, что я чувствовала, как колотится его сердце сквозь слои нашей одежды.

– Миленькая футболка. – Он кивнул на фиолетовую футболку из паба, которую Галина занесла в мою комнату, прежде чем уехать к матери, поклявшись, что не вернется в Чикаго одна.

– Спасибо. Моя любимая.