Я не готов провести даже день, не видя Найю.
Не пробуя ее на вкус.
Не слыша ее.
Я жалел придурков, напавших на Аишу. Кто заставил меня нарушить обещание, что я дождусь возлюбленную. Надеялся, что нападение на меня с их гнусным ножом и еще более гнусными кулаками увеличило счет подонков до ста баллов.
Пальцы Найи скользнули вниз по моей шее, по простору черных перьев, прикрепленных к спине и растянувшихся так быстро и далеко, что мое правое крыло задело тяжелую бордовую парчу, обрамлявшую французские двери нашей частной террасы.
Найя очертила круги у меня на спине, затем проложила путь между нашими телами, пока не добралась до пояса брюк. Расстегнув пуговицы, она обхватила член и потянула, пока мой гнев и тревога не сменились такой острой потребностью, что все остальное отошло на второй план. Осталась только она.
Навсегда она.
Половинка моей души.
Ноа ошибался насчет того, что мы с Найей – родственные души; мы нечто большее – половинки одной души, – вот почему Ашер держал нас порознь, хотя он только предполагал это. Лишь когда мы с Найей встретились в новых телах, его догадки подтвердились. В конце концов, души невозможно разделить, и в тот момент, когда наши пути столкнулись, жизнь друг без друга стала немыслимой.
Пока я наслаждался губами Найи, а она доводила меня до ослепительного исступления, я отодвинул в сторону клочок шелка и кружев у нее между ног и погрузил пальцы в ее тепло.
Оторвавшись от губ, я прошептал:
– Не заставляй меня ждать, Перышко. Ты же знаешь, как я ненавижу ждать.
Найя опустила ресницы, скрывая от меня прекрасные глаза.
Большим пальцем я массировал ее клитор, вырисовывая маленькие круги.
– Посмотри на меня, детка.
Вместо того чтобы поднять веки, она их полностью сомкнула.
– Найя, пожалуйста.
Из уголков ее глаз потекли слезы, хрустальные ручейки, исчезавшие в бледных локонах.
– Перышко…
Она выгнула спину, и с ее приоткрытых губ сорвался всхлип. Я заглушил его поцелуем, как и следующий звук. Я собирал их для всех дней и ночей, которые проведу в Каньоне Расплаты, ожидая ее вознесения.