Я посмотрела на отца, на его гордую улыбку, на блеск эмоций в бирюзовых глазах.

– Готова, дорогая моя доченька?

Сердце подпрыгнуло и поплыло, столь же невесомое, как и тысяча перьев, украшающих кости моих крыльев, словно черная мишура.

– Готова.

Шесть дней после вознесения Адама я почти не смыкала глаз, неустанно работая над тем, чтобы помочь моему грешнику исправиться не только быстро, но и надолго, и все же чувствовала себя бодрой и полной энергии.

Хотя я не сомневалась, что моя диета, состоящая исключительно из кофеина и пирожных, сказывалась на настроении, именно предвкушение от воссоединения со всеми близкими заставляло кровь кипеть.

Ama крепче сжала мою руку, когда пришла забрать меня из игровой комнаты, где я провела свой последний час на Земле с Лайлой. Хотя мы обливались слезами, смеха и улыбок было больше. И объятий. Так много объятий. Я все еще чувствовала отпечаток легкого тела сестры на своем. Меня даже обняла замкнутая Арден, пообещав развлекать мою сестру и ее питомца во время моего элизианского отпуска.

– Руку, kalkohav. – Apa протянул ладонь.

Все еще держась с мамой за руку, я прошлась пальцами по ладони отца и обвила его запястье. Искрящийся дым клубился и сгущался, а элизианский свет стал таким ярким, что на мгновение я ослепла. Но мне не хотелось закрывать глаза. Не хотелось упустить ни секунды своего первого взгляда на Элизиум. Или, вероятно, второго…

Хотя Адам всегда настаивал на том, что наш первый поцелуй состоялся в лифте в Венесуэле, романтичная сторона меня до сих пор считала первым поцелуем то, что произошло между нашими губами в английской гостинице. Он настаивал, что это случайность, но, учитывая, что при этом Адам потерял перо, я прекрасно понимала, что тогда его губы намеренно коснулись моих.

– Добро пожаловать в страну ангелов, – пробормотала ama, когда мерцающий дым рассеялся.

Разумеется, первым я заметила не огромную траншею из освещенного кварца или перламутровую арку, напоминавшую магическую подкову. Сначала мой взгляд отыскал черные крылья, прижатые так плотно, что они едва выступали из-за кожаной куртки, которую Адам надел в ту ночь, когда отцы унесли его от меня.

– Приземляйся уже, если у тебя свело крылья, – зарычал Адам на Ноа, парившего рядом с женщиной, которую я приняла за человека, – она и была человеком, – поскольку у нее за спиной отсутствовали крылья, и все же…

И все же она летала.

Neshamim. Душа. Слово пришло мне на ум, когда я рассматривала ее, пытаясь понять, почему эта женщина казалась мне знакомой. Пересекались ли наши пути на Земле?