Адриата согласилась на условия Сорен.

Потребовались извинения, и попытка быть честной, из-за которых она растерялась и покраснела, но Каллиас и Финн поддержали её — и Джерихо, хотя и с большей неохотой, — Адриата согласилась пригласить Никс на переговоры. Только переговоры, мир пока не обещан. Но она могла работать с этим.

Тем не менее, тревога танцевала непрерывную джигу вверх и вниз по каждой мышце в течение нескольких следующих дней, настолько сильную, что она постоянно обнаруживала, что лежит без сна и смотрит в потолок, считая отдалённый бой различных часов в коридоре, подсчитывая сколько часов сна она теряет.

Боги, это было нелепо. Она не была пленницей, она могла идти, куда ей заблагорассудится, и единственный способ сомкнуть глаза этой ночью — это быть рядом с Элиасом.

Дрожа, она выскочила из постели, каждый волосок встал дыбом, когда холодный предрассветный воздух заключил её в тяжёлые от росы объятия. Она схватила плюшевый халат, который прошлой ночью повесила на спинку кровати, сдерживая прилив беспокойства.

Она начала терять терпимость к холоду… ещё одна частичка её, забранная Атласом. Сколько от Никса останется к тому времени, когда она сможет вернуться домой?

Отбросив эти мысли с оттенком усталости, она завернулась в халат, уткнувшись подбородком в его воротник, и вышла в коридор, мягко шурша шерстяными носками по полу. Все стены были окрашены в жуткие оттенки чего-то среднего, не совсем ночи, не совсем утра — мешанина серых тонов, которые обманывали её усталый разум, заставляя думать, что там прячутся монстры, скрывающиеся за пределами видимости.

Она ненавидела утро. Элиас изо всех сил старался вовлечь её в маленький розовый мир ранней пташки, говоря ей, что нет ничего прекраснее, чем вид солнца, поднимающегося над горами. Она сообщила ему, что предпочитает закаты, и оставила всё как есть. На самом деле, если бы она могла спать до полудня каждый день, если бы она была принцессой, посвятившей свою жизнь лени и красивому сидению на троне, она бы никогда больше не подумала о восходе солнца.

Её боевой товарищ не был свободен, но его хотя бы перевели в комнату… Финн так извинялся, догадалась она. Элиас всё ещё был под замком, его по-прежнему охраняли днём и ночью, но, по крайней мере, у него была кровать.

Может быть, это замедлит лихорадку, которая начала одолевать его в последние несколько дней, а может, и нет. Но это был его лучший шанс выжить, пока Никс не прислал ответное сообщение, принимают ли они приглашение на переговоры.

Новая нервная дрожь пробежала по её шее, но она яростно потёрла покалывающую кожу, ломая изгиб позвоночника, когда схватила одеяло из корзины со свежим бельём, поставленной перед чужой комнатой, и перекинула его через плечо, как тренировочное полотенце. Каким-то образом, с тех пор как лихорадка начала усиливаться, Элиас начал мёрзнуть по ночам… одного одеяла ему было недостаточно.