— Помоги мне, — прошептала Джерихо, её разорванная, испачканная юбка размазывала кровь и грязь по прекрасному алтарю, когда она снова опустилась на колени перед Сорен, схватив её за руки и крепко прижав их к груди. — Они сломали нас, они сломали тебя, они сломали всё. Мы твоя семья… я, Вон, мальчики. Выбери нас. Помоги мне спасти его. Мы прежде всего, помнишь?

Сорен зажмурила глаза, её руки сжались в руках сестры, любовь, которую она когда-то испытывала к своим братьям и сестре, Вону и Атласу, била гимном в её груди, раздуваясь до боли, воспоминание, которое жило в её сердце, а не в её разуме.

Эта борьба между двумя половинками её сердца никогда не будет простой, но этот выбор был.

— Я не давала этой клятвы, — сказала она. — И я не буду её выполнять.

Лицо Джерихо вытянулось. Она отпустила руки Сорен, как будто они обожгли.

— Солейл…

Звук открывающейся со скрипом двери прорвался сквозь неподвижный воздух храма подобно тарану, заставив их всех замереть на месте.

— Вон, — скомандовала Джерихо, и заплаканная принцесса в мгновение ока превратилась в безжалостную королеву.

Вон встретил её взгляд умоляющим взглядом, нежелание было ясно в каждой линии его фигуры, в каждом подергивании мышц, но Джерихо держалась твердо.

— Держи её. Я вернусь.

Сорен вскочила на ноги, когда принцесса растворилась в тени края храма, но что-то зацепилось за её лодыжки, пригвоздив её к полу. Она посмотрела вниз и обнаружила руки скелета, сжимающие её лодыжки.

Прежде чем из её горла вырвалось что-то большее, чем самый слабый крик, Вон сделал беспорядочный жест, зелёный дым закружился с кончиков его пальцев и обвился вокруг груды припасов. Кости пальцев с грохотом отделились от этой кучи и, кувыркаясь в воздухе, со щелчком встали на место вокруг её рта — намордник.

Она просунула кончики пальцев под края костей и потянула. Ничего. Ужасная сила Вона удерживала их, как будто они были покрыты сталью. Она не могла сдвинуть их, не могла сломать их, не могла предупредить того, кто шёл, что…

— Сорен?

О, боги, нет.

Почему, почему, почему он выбрал именно этот момент, чтобы быть самым глупым из них двоих? Почему он должен был так серьёзно относиться к своим клятвам? Если и было когда-нибудь место, куда ему не следовало за ней гнаться…