Смерть пахла домом. Пирожными с корицей, шампунем с розами и персиками и новой пряжа.

Сорен.

Когда тьма хлынула внутрь, забирая его нежными руками и выкрадывая всю боль… Сорен была там с ним. Прижимая его к себе. Провожая его домой.

Он не боялся, по крайней мере, когда она была у него за спиной. И когда золотой свет коснулся краёв его сознания, когда он начал вспоминать, каково это — чувствовать себя тёплым… он знал, куда направляется.

В конце концов, Мортем не забыла его.

Но как только он начал тянуться, чтобы ухватиться за этот бутон света и тепла, обещание мира, поющее над его душой… что-то схватило его за другую руку. Потянуло его назад, назад к темноте, боли и холоду, обратно к лезвиям, крови и слезам Сорен, впитывающимся в его волосы.

Нет. Он вырвался из этого, глубокая душевная тоска толкнула его вперёд, руки были протянуты навстречу приветствию его богини. Отпусти меня.

Не сейчас, Элиас Лоч. Ты ещё не закончил.

Голос, который ответил ему, не принадлежал его боевому товарищу, но он был знакомым. Серьёзный, как похороны, и мягкий, как бархат, бескомпромиссный, но всегда нежный. Голос, который он искал всю свою жизнь… голос, который, как он всегда знал, он услышит после смерти.

Но он не предполагал, что она оттолкнёт его.

Запах дома резко ударил в нос: гниющие розы и персики, пряжа, пропитанная пахнущей железом кровью. На мгновение он почувствовал запах трав, полевых цветов, свежей травы…

Солнечный огонь вспыхнул сверхновой в груди Элиаса, что-то вернулось на место в его шее, пульсация боли распространилась по душе и телу…

Холод снова пробрал его до костей. И после этого он больше ничего не осознавал.

* * *

Элиас очнулся с головной болью от Инферы и хрустом в шее, который он никак бы не смог уничтожить.