— Что, по-твоему, ты творишь?

— Я спасаю своё королевство, — ответил Каллиас, протискиваясь мимо него, направляясь обратно к камере Элиаса. — Чего бы это ни стоило.

— И какая часть этого означает, что ты отказываешься от своей проклятой богами короны, а?

Что-то дрогнуло в голосе Финна, когда он погнался за ним. Каллиас подумал, что это мог быть страх.

— Каллиас, ты понятия не имеешь, что ты только что сделал, ты понятия не имеешь, что со мной случится…

— Ну, для начала, ты больше не сможешь играть в азартные игры.

Это заставило Финна остановиться — по крайней мере, на мгновение. Затем он снова ускорил шаг.

— Ты знал?

— Элиас донёс на тебя. Знаешь, это плохая привычка.

— Как и алкоголизм.

— Справедливое замечание.

— Почему ты не сказал мне, что они одобрили соглашение?

Финн застонал, запустив руки в волосы, ускоряя шаг. Он оказался перед Каллиасом, не давая ему продвинуться дальше, и уставился на него, боль в его глазах была такой, что Каллиас не мог припомнить, что видел в нём… по крайней мере, долгое время. С тех пор, как им было десять и пятнадцать, они горевали каждый по-своему, не в силах смотреть друг на друга слишком долго без напоминания об их потере.

— Неудивительно, что ты был таким несчастным на прошлой неделе, боги, я… Кэл, ты должен был сказать мне…

— Ты ничего не смог бы сделать, — мягко сказал Каллиас, но Финн усмехнулся.

— Я мог бы помочь тебе, — сказал он в отчаянии. — Боги, Кэл, ты мог бы хотя бы поговорить со мной! Тебе не кажется, что я заслужил знать, что мой брат бросает меня? Ты хотя бы думал о том, что это сделает со мной? Ты мой единственный, проклятый богами друг, идиот!