В другой день треснул бы ее Алесио чем потяжелее, ну, или хотя бы проверяющих натравил, а сейчас и благодарен был. Потому что под этот треск не то что опись, что хочешь составить можно было. Хоть ты это несчастное тело вскрывай, никто и не заподозрит.

Под шумок и Колючка отвел в сторону священника.

– Святой отец, позвольте мне снять с души тяжесть?

– Слушаю тебя, чадо?

– Отец Роман, мне кажется, это не королева.

Священник, конечно, был неглуп. Но лица все же не удержал. Что-то проскользнуло… не королева, конечно! Судя по тому, что он увидел, это вообще какая-то девка с улицы. Когда ее раздели, особенно видно стало, и выходило так, что эта баба вообще рыжая… была, при жизни. Просто волосы ей покрасили черной краской и в порядок ее привели. Но разница между уличной девкой, да, скорее всего, именно этим и промышляла несчастная, и благородной эррой видна сразу. Тут и веснушки на коже, тут и отсутствие послеродовых следов, и высыпания, характерные для дурной болезни…

Если бы королеву осматривал кто-то из родных, кто-то, кто хорошо ее знает, никогда бы эту фальшивку за ее величество выдать не удалось. Но Иоанну было так выгодно.

Эрр Демьен смотрел внимательно.

– Святой отец, вы же пишете в Картен?

– Да, чадо.

А чего отрицать, дело-то житейское?

Пишет, поди, не напиши!

– Вы же и протокол этот отправите, верно?

– Да, эрр.

– Хорошо. Это хорошо.

Отец Роман подумал, что хорошо… сложное это слово.

Кто-то сомневается, что люди, подписавшие этот протокол, вызовут негодование его величества Иоанна? А потому…

– Эрр Демьен, я напишу его величеству Саймону. Не сомневаюсь, вы будете желанным гостем в Картене.

Рене медленно кивнул.

– Я на это надеялся. Спасибо, святой отец.