Мужчина и женщина улыбались, стоя на крыльце. Смотрели, как Питер спрыгнул с лошади, как помог Эсмеральде выйти из кареты, подхватил ее под руку, как они подходят все ближе…

– Папа, мама, это моя Эсси!

Эсмеральда робко подняла глаза на своих… да-да, теперь уже своих родных, и была удивлена теплыми улыбками.

Отец Питера улыбался весело и чуть шкодно.

– Ишь ты, ну, сынок, за такой красоткой стоило в столицу ездить! Я б за ней и на Шагрен – ух!

И так это было сказано… как-то очень тепло и по-доброму. Без ухарства, без мерзких похотливых ноток в голосе, которые Эсмеральда уже влет отличала, а просто с радостью за сына.

– Ну-ка, дай я на тебя посмотрю, дочка, – матушка у Питера улыбалась, спускаясь поближе к Эсси. – Ой, да ты вся дрожишь… замерзла? Устала? Ох уж эти мужчины! Пит, ну разве я тебя этому учила?! Тащил, небось, бедную девочку, передохнуть не давал, вот она и измоталась вся! Пошли домой, детка, я сейчас прикажу тебе ванну нагреть! И покои ваши готовы…

Эсмеральда сглотнула.

– Спасибо…

– Можешь называть меня тетушка Ри. Так-то я Рианнон, но мы же теперь семья… пойдем, дочка.

– Спасибо, м-матушка Ри.

Эсси говорила робко, но в ответ получила теплую улыбку и уверенную руку, которая тянет ее в дом, и тихий голос свекра за спиной:

– Ну все, твоя мать всегда еще дочку хотела, а у нас все мальчишки получаются… теперь она твою жену затискает…

И смешок. Такой уютный-уютный, и Эсмеральде становится тепло и хорошо.

Она – дома?

Правда дома?

* * *

Брат Тома почти упал в кресло. Широкое такое, удобное, на двоих, они с Винно выбирали… мужчина налил себе вина в кубок, залпом выпил.

Подумал, налил еще.

И отставил в сторону. Не время напиваться.