– Думаю, мы ничего не можем с этим поделать, – честно ответила я. – Мы жаждем сделать вид, что нас не разрывает на части их безразличие, но в глубине души хотим лишь их одобрения. Может, все это глупо, и мы желаем его еще больше, потому что от нас так легко отмахнулись. Или же по той причине, что отсутствие одобрения усиливает наше разочарование в себе.

Джуд отвернулся от меня, и мне это не понравилось.

– Я думал, что смирился, но, похоже, я ошибался, – пробормотал он, сжимая челюсти. – Есть столько людей, к которым я мог бы обратиться за ответами, но при первой же возможности с мольбами побежал к ней.

Притянувшись к нему, к печали, затмившей его черты, мои тени защитно обвились вокруг тела Джуда.

– Долгие годы под командованием Сириана я ничего не испытывал, – признался он. – И только в Тумане, рядом с тобой, я вновь познал, что такое чувства, и с тех пор это стало одновременно и даром, и проклятием. Теперь я не могу перестать размышлять. О прошлом и моей матери. Об отце. О тебе и о том, что нам предстоит потерять…

– Хватит. – Я взяла его за подбородок и заставила повернуться ко мне. Он мог оплакивать свое прошлое – я его понимала, – но будущее принадлежало нам. И будь я проклята, если позволю ему думать, что девятнадцать лет – это целая жизнь.

– Временами ты невероятно раздражаешь, знаешь об этом? – Я рассмеялась, качая головой. – Я о том, что в одно мгновение ты смотришь на меня таким взглядом, будто у нас нет ничего, кроме времени, а в следующее – ведешь себя так, словно мы уже потерпели поражение. Мы еще не проиграли, так что тебе придется смириться с тем, что в конце всей этой передряги ты навсегда останешься со мной. Я не брошу тебя. Не сбегу. И возможно, впервые в жизни я даже не испытываю страха. Хочешь знать почему?

Джуд резко вдохнул. Я не была уверена, осмелится ли он выдохнуть.

– Я сыта по горло тем, что все решается за меня, потому что Рейна пала с небес и мы утратили свет. Мы провели всю жизнь под угрозой смерти, а так жить нельзя. Я еще не прощаюсь с этой жизнью и уж точно не прощаюсь с твоей задумчивой задницей.

Губы Джуда дернулись, приподняв один уголок, но его вид был сродни глотку эля в снежную ночь: в животе разливалось тепло, а разум затягивало приятной дымкой.

– Знаешь, я виню тебя за это. – Он указал на нас, и я нахмурилась. – Ты позволила мне познать вкус надежды, и теперь я в смятении от мысли, что могу ее потерять. Боги, Исайя бы рассмеялся, увидев меня сейчас. То, как я говорю о своих эмоциях.

– Он был бы в восторге, – ухмыльнулась я. – Судя по твоим рассказам, он всегда советовал тебе пожить немного для себя. Освободиться. Я видела, какую любовь он излучал, глядя на тебя.