Атаковали со всех сторон.

Люди, уже давно испустившие последний вздох, теперь штурмовали поле. Большинство из них обмотали свои разложившиеся лица грязной льняной тканью, сквозь которую проглядывала гниль, но другие обходились без нее, не заботясь о том, что части их самих отсутствуют или висят на тонких сухожилиях, готовых вот-вот лопнуть.

Они поднимали ржавое оружие в воздух, спрыгивая с холма и покидая свое лесное укрытие. Их широко распахнутые нечеловеческие глаза казались бездонными ямами, которые светились всякий раз, когда замечали меня.

Моя магия и душа стали единым целым, и вместе они среагировали прежде, чем я успел осознать происходящее.

Огонь вырвался из моего тела, лизнув каждый дюйм кожи, пока я весь не обернулся жаром и пламенем. Приятное гудение заставило меня вздрогнуть, то был отзвук божественности в моей крови.

Я стал силой, а не Джудом Мэддоксом, простым смертным. Я стал чем-то гораздо большим, чем плоть и кровь.

Направив свое пламя на орду нападавших, я поджег их одним взмахом. Их визги пронзили ночь, а те, у кого не было языков и губ, дико метались, прежде чем окончательно умереть.

«Они не живые», – напомнил я себе. Наблюдать за кончиной подобных тварей должно было быть легко, однако когда-то они были людьми, по несчастью ставшими жертвами проклятия.

Смешок Исайи следовал за мной, пока я шел по полю, а пламя продолжало исходить из моей груди, глаз и рук. Языки огня сталкивались с нежитью, но их было слишком много, чтобы уничтожить их полностью.

Те, кто уклонялся от моего пламени, быстро нападали снова.

Один из ублюдков поднял меч, пока я сражал его жутких товарищей, тупой клинок целился мне в сердце. Прежде чем я успел отскочить, он нанес удар.

Сталь вонзилась мне в грудь, рана отозвалась жгучей болью, а зрение на мгновение потемнело, когда по краям правого глаза заплясали черные точки. Из раны сочилась кровь, но уже спустя несколько мгновений после того, как я вытащил клинок, боль превратилась в терпимое покалывание – от рук Исайи мне приходилось испытывать гораздо худшее. Я с удивлением наблюдал, как плоть срослась и рана закрылась.

Нежить замерла, наклонив голову.

У твари не было ни единого шанса.

В моем горле зародился рев, и я устремил взгляд на грудь врага, на то же место, куда он вогнал свой клинок. Существо вскрикнуло, попятилось и взорвалось, кости и серая кожа дождем посыпались с неба. Когда я покончил с ним, от него не осталось даже пепла.

Я схватился за грудь, торжествуя, но при этом постоянно чувствуя на себе взгляд Исайи.