Трясущимися пальцами Тина зарылась в длинные мягкие волосы и чуть не сошла с ума от этого ощущения. Она не спала, все это было явью.

Ее Закария вернулся. Вернулся к ней.

– Прости меня. – Он продолжал тихо всхлипывать и гладить живот.

– Это ты меня прости за то, что утаила беременность. Ты правда вернулся? – спросила Тина, все еще не веря в происходящее.

Закария наконец поднял голову. Его глаза покраснели от слез, а губы были искусаны.

– Я больше никогда тебя не брошу, если ты позволишь мне остаться, – прошептал он и, несмело коснувшись ее щеки, очертил пальцем шрам от ожога.

Тина только и смогла что кивнуть. Одному Единому было известно, как она еще не потеряла сознание от переизбытка чувств.

Закария приподнялся на коленях и, положив руку ей на затылок, приблизил к своему лицу. Другая рука продолжала поглаживать ее живот.

– Я люблю тебя, – прошептал он, и Тина заплакала еще сильнее. – Тина, я люблю тебя, я только твой.

Она столько всего хотела ему сказать. О том, как скучала, как плакала ночами от тоски, как сильно ждала его и любила. Но сил не было, чтобы произнести хоть слово. Поэтому когда Закария скользнул тоскливым взглядом по ее губам, она прильнула к нему и поцеловала так отчаянно, трепетно и нежно, как не целовала никогда.

Тина неотрывно наблюдала за тем, как Закария пьет чай с печеньем. Он делал это так сосредоточенно, будто выполнял очередную миссию от Ордена теней.

Но не было больше никаких испытаний, никакого Ордена.

Закария поведал о том, как его изгнали из Ордена. Говорил так неохотно, обрывочно и сухо, но Тина чувствовала, что он прошел через настоящий ад. Об этом свидетельствовал истощенный внешний вид и потерянный, полный печали взгляд.

– Теперь все позади. Я никуда тебя не отпущу, – сказала она и в сотый раз погладила его по щеке. Закария подался вперед, прильнув к ее ладони, прямо как жаждущий тепла котенок. Тина уже хотела поцеловать его, но их отвлек звук скрипнувшей двери.

На пороге стояла Нора, уперев руки в бока.

– Значит, слуги говорили правду? – изумленно воскликнула Нора. Она посмотрела на Тину, на руку, которой та гладила волосы Закарии, и ее брови поползли вверх от возмущения. – Только не говори, что ты простила этого меченого кретина? – возмутилась подруга.

– Нора, не надо, – тихо попросила Тина.

– Не надо? Этот осел бросил тебя! Я на твоем месте отрезала бы его никчемные причиндалы, а не кормила печеньем! – Ноздри Норы раздувались, как у разъяренного быка.