– Госпожа, прошу, не обессудь. Я о Тумане расскажу, когда познаю его суть. Уж так оно заведено у богов вина и мудрости – какие только ради знания мы ни вытворяем дурости!

– Как это понимать? – вмешался Солярис, забыв от ужаса и гнева о своем нежелании говорить с богами и выступать от моего лица. – Вы не знаете, как победить Туман?!

– Мы что, зря сюда пришли? – подхватила Мелихор.

– Что ты задумал, идиот?! – продолжала наседать на него Волчья Госпожа.

Совиный Принц снова замолчал, и дом погрузился в хаос. Все кричали, ругались, спорили. Оттого я не сразу заметила, как Тесея, оставив Кочевника отдыхать рядом с опустевшим кубком, дергает меня за край туники. После подземной водицы ткань отчего-то преобразилась в цвете, стала ярко-голубой, почти лазуритовой. На ней пальцы Тесеи в мелких отметинах от иголки казались совсем белыми. Подняв глаза, я обнаружила, что таким же белым у Тесеи было и лицо.

– С-С-ст… Ст-р…

От испуга она даже не смогла выговорить его имя. Благо, Солярис среагировал и без этого. Он оттолкнул нас обеих в сторону, сгребя рукой, и закрыл спиной от Медвежьего Стража. Пока остальные ссорились, тот каким-то образом поднялся на ноги, расправил плечи и, рыча, стал тянуть шерстяную нить во все стороны. Она затрещала, разрываясь плеть за плетью.

– Невеста! – вскричал Страж. – Я слышу тебя!

А в следующую секунду ее услышали все. Крылья Принца, сложенные за спиной, раскрылись и взъерошились, а Волчья Госпожа вскинула рябиновый посох, прячась за свою рычащую волчицу. Та встала на дыбы, скребясь о входную дверь, за которой кто-то пел звонким девичьим голосом, ему – я точно знала! – не принадлежащим.

– Век за веком я одна. Ночь моя без звезд темна. За холмом, что ветер сплел, за равниной, куда любимого увел. Я лунный серп с небес возьму, перережу им косу. Из косы родится зверь – дитя всех моих потерь…

– Невеста! – отозвался Страж на ее, – его, – пение и натянул нить еще сильнее. На его мускулистых руках выступили жилы.

Если не знать, кто стоит по ту сторону двери и так бесподобно имитирует любые голоса и лики, то можно было решить, что Кроличья Невеста и впрямь воскресла. Даже золотая маска ее, которая по-прежнему лежала на краю ковра, откликнулась на глас: по резьбе забродили странные блики, похожие на чернильные пятна. Маска словно говорила: это не моя хозяйка, это скверна, которая пытается отравить меня и вас.