Красный туман, Селен, пришел.
Я невольно шагнула на его зов, но Солярис перехватил меня рукой. Сжал так крепко, что локоть пронзила боль, и подтащил к Совиному Принцу, задумчиво скребущему пальцем свою маску.
– Выход другой из дома есть?
– Нет, лишь окон здесь не счесть.
Солярис задрал голову вверх, оглядывая высокие этажи, образующие башню. Будь мы в своем мире, он бы ответил: «Чем окна не двери?» – обратился бы собою и проломил бы витражное стекло, но без труда выбрался бы отсюда. Однако сид сделал его больше человеком, чем драконом. Не было крыльев. Не было путей для отступления. И смысла в этом отступлении тоже не было. Я там, где должна быть – ни больше, ни меньше.
– Дикий, да очнись же ты! Никакая не Невеста это! – воскликнула Волчья Госпожа, оторвав от другого рукава новый кусок ткани и принявшись вытягивать из него пряжу наспех, чтобы пленить Медвежьего Стража еще раз.
Та нить, что сдерживала его до этих пор, лопнула.
Посыпались на пол обрывки шерсти, и никаких оков не стало. Медвежий Страж выпрямился во весь рост, и, будь здесь потолки, он бы наверняка пробил их головой. Никто, даже Волчья Госпожа и Совиный Принц, не осмелились выступить против него. Впрочем, они его и не интересовали.
–
Кочевник, найдя в себе силы только сесть на полу, но никак не встать, прохрипел, глядя на дверь:
– Что она только что сказала? «Дракон жемчужный»?..
Свинцовая тяжесть потекла по вискам, собираясь в затылке. Теперь, когда шерстяной нити не стало, как и защитных чар Хагалаз, Селен снова копошился в моем сознании. Я чувствовала его так же явственно, как чувствовала бы червя, заберись он ко мне в ухо. В своем желании соединиться со мной, стать моей частью, Селен тоже был паразитом. Только теперь он решил, что сожрать меня ему мало – он хочет сгрызть еще и тех, кого я люблю.