– Мне не нужно ничего обдумывать. Я голосую против. Ты говоришь так, будто знаешь нас, но ты не дракон. Ты даже не королева людей больше.

Я резко обернулась, преисполненная желанием узреть, кто осмелился бросить мне такое в спину, и удовлетворенно хмыкнула, убедившись, что это Борей. Он встал с места, оттолкнул Вельгара мускулистой рукой, покрытой чешуей, как стальным доспехом, и опустил вниз свою курительную трубку. Из той посыпался недокуренный табак. По-прежнему ли им руководила ненависть ко мне или же он правда верил в то, что говорит, но решительность Борея не пошатнул даже вопрос Мидира, заданный достаточно громко, чтобы эхо разнесло его по залу:

– Не тот ли это дракон, драгоценная госпожа, который был заодно с предателем Сенджу? Почему он избран Старшим, а не заклеймен тоже?

– Потому что я был всего лишь хёном Сенджу, а не его совестью или голосом рассудка, – ответил Борей бесстрастно, без труда выдержав оценивающий взгляд Мидира, которым тот сверлил его из-за моего плеча. – Долг каждого хёна – защищать своего Старшего и исполнять его волю, и я прекрасно исполнил этот долг, раз даже люди наслышаны о моей верности. Теперь же моя обязанность – хранить верность всем сородичам. Я голосую против участия драконов в войне и жизни среди людей не потому, что питаю личную неприязнь к Рубин, а потому, что за две тысячи лет давно успел изучить людей. История не раз доказывала, что нам не место среди вас. Никто не предает так жестоко, как люди…

– Да что ты говоришь, Борей Фэхья Тиссолин.

«Фэхья» означало «металл», а «Тиссолин» – «коронованный». Если Сильтан учил меня в основном ругательствам на драконьем, то вот от Мелихор я нахваталась много полезного. Той, кто обратился к Борею столь почтительным образом, но таким непочтительным тоном, оказалась Мераксель. Значит, я не ошиблась, когда заметила дракона с фиалковой чешуей в небе. Но что она делает здесь? Почему не осталась вместе с Дайре в Дану и, главное, зачем помогает мне сейчас? Впрочем, возможно, это нельзя было назвать помощью, покуда каждое слово ее заставляло Борея клацать челюстью:

– Мы оба поддерживали Сенджу в его стремлениях и оба остались крайними, когда он исчез, – продолжила Мераксель. Даже среди сородичей, от внутреннего жара которых нагревались стены, она куталась в свою лазурную шаль, будто все время мерзла. – Я ненавижу человечество точно так же, как ты, ибо мое тело не принадлежало мне целых двадцать лет, пока был жив прошлый ярл Дану. Тем не менее есть люди, близкие моему сердцу. Хорошие люди. Мой сын Дайре – один из таких. И королева Рубин тоже. Ибо не станет плохой человек отдавать свою жизнь за то, чтобы жили другие…