Я решила не питать ложных надежд и посвятила оставшееся время тому, чтобы проработать вместе с советниками все возможные исходы, пути и решения. Зал Совета буквально стал мне вторым чертогом – в своем первом я появлялась лишь затем, чтобы переодеться и вздремнуть пару часов, прежде чем снова отправиться на заседание, тренировку или в казармы, разбитые на границе Столицы для сбора лейдунга – народного ополчения. Видеть, как к шатрам для записи выстраивается очередь из седовласых крестьян и несовершеннолетних мальчишек из-за того, что каждой семье, отправившей на войну хотя бы двоих мужчин, полагалось строительство нового дома по завершении войны, было тяжко. Они кланялись мне, улыбались и целовали руки. Но за что? За то, что я обрекала их на смерть?

Стянув с пальцев ленты из телячьей кожи, пропитанные потом и кровью, я решила, что могу сегодня позволить себе заняться делами не только королевскими, но и личными – и устремилась на поиски Матти. Она наверняка не меньше моего хотела бы узнать о делах Сола и Гектора. Тем более что я не видела ее с самого пира, занятую наведением порядка и заботой о наших достопочтенных чешуйчатых гостях. Пускай большинство драконов и изъявили желание поселиться в можжевеловых лесах или в Столице, где можно было охотиться или торговать драгоценностями с местными, в замке их все равно оставалось больше, чем людей. Кажется, Маттиола даже ночью не покидала бадстовы, и мне хотелось думать, что это вовсе не потому, что она прячется от Вельгара. Тот бесшумно шнырял по замку с утра до вечера, и один раз мы даже поздоровались и обсудили свежесть пшеничных булочек, которые подавали на завтрак, прежде чем разойтись. Больше он ни с кем не разговаривал, кажется, даже с братьями. Потому, пересекая южное крыло и вдруг заслышав его голос, я и застыла, пораженная. А когда к нему добавился голос искомой мной Маттиолы…

– Пожалуйста, перестань. Думаешь, я совсем глупая, раз прислуга?! Думаешь, мужчин за жизнь не видывала и откровенной лести не слыхала? Я прекрасно вижу себя в зеркале и сама знаю, чего стою, а чего нет. Не нужно меня добрым словом приголубливать, хочешь – забирай свой медальон, и дело с концом. Я с тебя обещаний не брала!

Там, за поворотом коридора с мягкими альковами, где еще недавно Матти писала Вельгару письма, раздался металлический звон, словно кто-то неистово дергал за ювелирную цепочку на шее, но та никак не хотела сниматься.

– Нет, все-таки ты очень глупая, – донеслось до меня следом вместе с усталым вздохом. – Только не потому, что прислуга, а потому что не слушаешь, что тебе говорят! Хорошо, я понял… Не хочешь слушать, тогда смотри. Не на меня смотри, а вот сюда, Матти.