Мне еще повезло, что он не знает о моем падении с дерева несколько дней назад. Три происшествия, чуть не повлекших смерть за одну неделю, – это слишком для любого.

Опять-таки, теперь Джексон не кажется мне таким уж параноиком. А вот мне, наверное, напротив, не помешала бы толика паранойи.

– Ну, давай уведем тебя отсюда, – говорит мой дядя. – Ты бы в любом случае не пошла на уроки, но я бы хотел поговорить с тобой до того, как ты вернешься в свою комнату.

– Да, конечно. – Не представляю, о чем тут можно говорить – разве что о том, что я уже несколько раз едва не погибла, но, если от этого ему станет легче, я с ним, конечно, поговорю.

Вот только все мои инстинкты кричат, что сейчас мне не следует оставлять Джексона, что делать это нельзя, хотя я и не понимаю почему.

– Можно я приду в твой кабинет немного позже? Сначала мне нужно сделать пару дел…

– Джексон уже ушел, Грейс. – Я разворачиваюсь и вижу, что мой дядя прав: Джексона тут нет. – К тому же я хочу поговорить с тобой до того, как ты увидишь его опять.

Я не знаю, что это значит, но мне не нравится, как он это сказал. А еще мне не нравится, что Джексон опять испарился, не сказав мне даже до свидания.

Как же он это делает? – думаю я, нехотя следуя за моим дядей. Как ему удается исчезать так, что я ничего не вижу и не слышу? Может быть, так умеют делать все вампиры? Или это присуще только ему, Джексону? Я почти уверена, что правильна вторая догадка и это умение присуще только ему, но, идя к дверям кафетерия, я обнаруживаю, что ушли и все остальные члены Ордена. Они ушли, и я не понимаю почему.

Что только подтверждает то, что я говорила Джексону, когда появился мой дядя. Я всего лишь человек, безобидный человек, так с какой же стати кому-то здесь взбрело в голову, будто я так опасна, что меня надо убить?

Другое дело Джексон. Странно, что они не выстраиваются вокруг замка, чтобы попытаться прикончить его, – ведь все в этом парне буквально кричит, что он обладает неограниченной силой. Надо полагать, он остается жив только потому, что все в нем также кричит, что он чертовски опасен. Вряд ли хоть кто-то здесь так глуп, чтобы бросить ему вызов, – даже Флинт спасовал перед ним после игры в снежки.

А раз так, то обрушить люстру на Джексона, по крайней мере, имело бы смысл. Но обрушить ее на меня? Что за вздор. Одно-единственное заклинание, нападение волка или, на худой конец, землетрясение – и все, мне конец. Зачем вообще напрягаться, обрушивая мне на голову целую люстру, если меня едва не прикончила даже такая безделица, как разбившееся окно?