– Сегодня мы все читаем текст, Грейс, – говорит учительница со своего места в передней части класса. – Почитай роль Офелии в этой сцене.

– Хорошо, – отвечаю я, гадая, почему именно я должна исполнять роль девы, оказавшейся в беде. Поскольку я уже изучала «Гамлета», мне известно, что именно в этой сцене Офелия сходит с ума – во всяком случае, именно в этом месте публика впервые наблюдает ее безумие. И я пытаюсь не принимать на свой счет отчего-то сложившееся у миссис Маклин мнение, что лучше всего с этой ролью справлюсь я.

Лаэрта, моего брата, играет Мекай, отчего мне немного легче читать роль помешанной девушки, только что потерявшей отца и чувствующей себя совсем одинокой. Но это все равно тяжело, особенно когда мы доходим до строк в конце сцены.

«Вот ромашка. Я было хотела дать вам фиалок, но они все завяли, когда умер мой отец. Говорят, у него был легкий конец.

(Поет)

Но Робин родной мой – вся радость моя».

Мекай читает реплику Лаэрта, явно обеспокоенного состоянием моей психики. Говоря «моей», я имею в виду психику Офелии, напоминаю себе я, тихо напевая мои последние строки в этой сцене – и в пьесе. «Неужто он не придет? / Неужто он не придет? / Нет, помер он/ И погребен,/И за тобой черед…»

Звенит звонок, не дав мне дочитать несколько последних строк, и я замолкаю, глядя, как остальные ученики начинают поспешно засовывать свои книги в рюкзаки.

– Спасибо, Грейс. Завтра мы начнем с того места, на котором ты остановилась.

Я киваю и засовываю ручку и блокнот обратно в сумочку, изо всех сил стараясь не думать о той сцене, которую мы сейчас читали. Не думать о моих родителях – и о Хадсоне. А также о горе Джексона по поводу того, каким стал Хадсон, и что он из-за этого был вынужден совершить.

Это трудно, труднее, чем мне бы хотелось, особенно когда до меня доходит, что сейчас у меня будет урок по «Всемирной истории судебных процессов по делам о колдовстве». Да, кстати, теперь, когда я знаю, что сверхъестественное – это не выдумка, а реальность, наличие в здешней программе таких предметов кажется мне вполне логичным.

Меня напрягает не сам этот урок, а то, что идти на него надо по этим жутким туннелям. Особенно теперь, когда я не могу не гадать, что могло бы произойти со мной, если бы не появилась Лия и я осталась бы там один на один с Флинтом.

Но мне надо спешить на урок, так что нет смысла тратить время, думая о том, что могло произойти, но не произошло. Тем более теперь, когда Джексон сделал меня практически неприкосновенной. Пусть на то, что случилось в том зале для самоподготовки, и было страшно смотреть, зато, не стану врать, на мой взгляд, совсем не плохо, что мне больше не надо бояться, вдруг мне на голову упадет люстра или какой-нибудь человековолк вытолкнет меня на мороз.