Эта ее угроза не удивляет меня. Как бы ни был сейчас одурманен мой мозг, как бы скверно он ни соображал, я все же понимаю – она не оставит меня в живых. А это о чем-то да говорит, если учесть, что в эту минуту я едва могу вспомнить даже мое собственное имя.

– Тебе следовало выпить больше чаю, – с явным отвращением в голосе говорит она. – Все было бы куда проще, если бы ты сделала то, что тебе полагалось сделать, Грейс.

Она смотрит на меня так, будто ждет, что я извинюсь, – ну уж нет, этого она не дождется. Да и как бы это могло выглядеть? Ах, извини, что по моему недосмотру тебе стало труднее меня убить?

Может, хватит?

Лия продолжает говорить, но я не разбираю ее слов, потому что перед моими глазами все плывет, в голове у меня каша, и я могу думать только об одном – о Джексоне.

Вот он кружит меня в вышине, среди сполохов северного сияния.

Вот он смотрит на меня жуткими глазами.

Вот он говорит мне бежать, пытаясь уберечь меня, даже когда он одурманен какими-то наркотиками и не в своем уме.

Я опять ползу к нему, хотя у меня уже не осталось сил даже для того, чтобы заставить себя подняться на колени.

– Джексон, – зову я, но произношу его имя так невнятно, что не узнаю его сама. И все же я пытаюсь опять. И опять. Потому что голос внутри меня кричит, что, если Джексон узнает, что я в беде, он сделает все возможное и невозможное, чтобы выручить меня. Даже если для этого ему придется пробудиться ото сна, в который его погрузил пистолет-транквилизатор.

Должно быть, это понимает и Лия, поскольку, возвышаясь надо мной, она шипит:

– Прекрати.

Но я только удваиваю свои усилия.

– Джексон, – зову я опять. На сей раз почти шепотом, ибо голос изменяет мне, как и все остальное.

– Я этого не хотела, – говорит Лия, подняв пистолет-транквилизатор и нацелив его в меня. – Когда ты очухаешься, чувствуя себя так, будто по твоей голове пробежало стадо слонов, помни, что ты сама выбрала такой путь.

И нажимает на спусковой крючок.

Глава 57 Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей, котел, урчи![15]

Глава 57

Пламя, прядай, клокочи! Зелье, прей, котел, урчи![15]

Я просыпаюсь, дрожа. Мне холодно… так холодно, зубы мои стучат, и у меня болит все – абсолютно все. Больше всего голова, но и остальное лишь немногим лучше. Каждую мою мышцу будто растягивают на дыбе, кости нестерпимо ноют, и более того – я едва могу дышать.