Дядя Финн, Мэйси и Джексон хотя бы живут в мире сверхъестественных существ. Они находились рядом в тот день, когда я исчезла, и могут строить гипотезы относительно того, что могло случиться со мной. Но Хезер – она не знает ничего. Вообще ничего.

Мы с ней были лучшими подругами, а потом я просто исчезла из ее жизни. Беспокоится ли она обо мне, думает ли, что со мной что-то стряслось, или считает, что я конченая стерва, которая исчезла с концами, заведя новых друзей? И если так, то как же это ранит ее…

Думаю, из всех последствий того, что мы оказались заперты в этом мире, это худшее. Да, потеря Джексона и наших с ним уз сопряжения – это ужасно. Но потеря Хезер ничем не лучше. Мы с ней дружили больше десяти лет, и теперь все пошло псу под хвост.

– Что такое маринованные огурцы? – спрашивает Кауамхи, сморщив нос. – Это звучит странно. Как и маршмеллоу.

– Маринованные огурцы имеют соленый вкус с кислинкой, а маршмеллоу очень сладкое, – объясняю я. – По отдельности и то и другое, вкусно, но вместе… – Я кривлюсь.

– Если только ты не Хезер, – говорит она с улыбкой, в ответ на которую улыбаюсь и я, вспомнив странности лучшей подруги.

– Да, если только ты не Хезер. – Я откусываю еще один кусок ледяной стружки со вкусом лимона, пока мы обходим целующуюся парочку. – К сожалению, лакомства вроде этого будут перепадать мне нечасто, пока я не найду другую работу.

Кауамхи вопросительно поднимает бровь:

– А что случилось с твоей работой на ферме?

– Оказывается, работать на ферме получается у меня плохо. – Я качаю головой, вспоминая все, что произошло за те два дня, что я проработала на ореховой ферме. – Очень, очень плохо.

– А как насчет места секретаря в приемной врача?

– После двух дней работы мне вежливо сообщили, что я не гожусь на эту должность, – угрюмо отвечаю я. – Я все время нажимала не те кнопки и бросала трубку, когда звонили пациенты. А также, кажется, забывала брать оплату с пациентов до того, как они уходили, а затем выставляла следующему пациенту двойной счет.

Она смеется, затем пытается замаскировать свой смех с помощью кашля, когда я в шутку делаю сердитое лицо.

– Но, кажется, ты попытала счастья еще в каком-то месте?

– Да. – Я вспоминаю те несколько часов, которые провела на свечной фабрике. – Но я не хочу об этом говорить.

– А, ну ладно. – Она вскидывает руки вверх, показывая, что сдается.

– Я и не подозревала, что я такая неумеха, – говорю я, вздохнув. – Не понимаю, как я могла оказаться непригодной для стольких видов работы?

– Ничего, ты еще найдешь дело, которое тебе подойдет. – Она бросает остатки своей ледяной стружки в урну. – Просто для этого тебе нужно время.