– А сам ты как думаешь – почему?

Мальчик задумался на целую минуту – и я видела, что он в самом деле думает, – затем улыбнулся и сказал:

– Потому что он понял, что важно не кто эта умбра, а какая она.

Хадсон улыбнулся этому мальчугану и продолжил читать рассказ, но, если честно, я понятия не имею, какой там был конец, потому что все это время едва удерживалась от того, чтобы не расплакаться на глазах у всех этих ребятишек. Из-за того, что Хадсон так добр к этим детям и они так любят его. Из-за того, что он, похоже, сумел начать в этом чужом странном месте новую жизнь и его существование обрело смысл.

Я невольно вспоминаю тот вечер в его берлоге перед моим восемнадцатым днем рождения. Хадсон тогда предложил мне заключить перемирие, затем бросил мне джойстик, и мы смеялись и играли в Mario Kart до глубокой ночи. И теперь мне кажется, что, возможно, тогда он пытался помочь мне еще немного задержаться в детстве, потому что чувствовал, как мне грустно от того, сколько важных событий я пропустила – событий, которые должны были стать чем-то вроде обрядов посвящения во взрослую жизнь. Учеба в последнем классе старшей школы. Выпускной. Рассылка заявлений о приеме в университет.

В полночь он игриво толкнул меня плечом и сказал:

– Теперь мы сравнялись по возрасту.

Это показалось мне таким нелепым, что я едва не выронила джойстик.

Но затем у меня округлились глаза, потому что до меня вдруг дошло.

Из дневников Хадсона я узнала, что, хотя он родился двести лет назад, его отец на протяжении многих лет давал ему возможность жить по-настоящему, вне гробницы, всего один день в месяц. Вместе с его пребыванием в Кэтмире это время составило как раз восемнадцать лет.

Он тогда просто пожал плечами и продолжил:

– Это долгая история, но, когда Джексон… – тут он картинно закатил глаза, – убил меня, мне было восемнадцать лет и я учился в последнем классе Кэтмира.

А значит, Хадсону пришлось пропустить те же вехи, что и мне, и все же он ведет себя как полагается взрослому мужчине. Так что мне надо перестать ныть и понять, чем я хочу зарабатывать на жизнь. Хадсон прав. Я могу это сделать. Может быть.

Кауамхи шевелит бровями:

– Тебе надо больше слушать твоего вампира. Он знает, о чем говорит.

– Ты говоришь это только потому, что считаешь его сексуально привлекательным.

– Да, он очень привлекателен. И неотъемлемой частью его сексуальной привлекательности являются его мозги. Так что слушай его. И перестань так изводить себя тревогой. Все образуется – ведь так бывает всегда.