Хадсон звонит в дверной колокольчик, и дверь нам открывает женщина с веснушчатой фиолетовой кожей, напоминающей по цвету вересковую пустошь. Она одета в темно-фиолетовое платье, а на шее у нее нитка жемчуга. Интересно, это жена Суила? – гадаю я, когда она здоровается и проводит нас внутрь. Или его домоправительница?

– Мэр скоро спустится, – говорит она, проводив нас в гостиную.

Нет, она все-таки его домоправительница, а не жена, решаю я, когда мы с Хадсоном усаживаемся на диван, обитый золотым бархатом.

– Могу ли принести вам какие-нибудь напитки? – спрашивает она.

– Спасибо, ничего не надо, – отвечаю я.

– Мне тоже, – говорит Хадсон.

– Понятно. – Она улыбается: – Прошу вас, дайте мне знать, если вы чего-нибудь захотите. Обед будет подан в час тридцать.

И она удаляется скользящей походкой, свойственной всем жителям Мира Теней, которые движутся так, будто их ноги не касаются земли, хотя я ясно вижу, что они все же соприкасаются с ней.

Когда она уходит, Хадсон поворачивается ко мне, округлив глаза:

– Это же…

– Чересчур, – тихо бормочу я, окинув комнату беглым взглядом. – Просто чересчур.

Я не знаю, куда смотреть, поэтому начинаю с той стены, которая находится прямо передо мной.

Она оклеена обоями, изображающими головки цветов самых разных размеров и перекрывающих друг друга оранжевых, красных и золотых тонов. На стене висят три картины в богатых позолоченных рамах – два портрета самого Суила и изображение девочки, очень похожей на него.

На одном из своих портретов Суил изображен с теннисной ракеткой в руке и в самых коротких белых теннисных шортах, которые я когда-либо видела. Но самое неизгладимое впечатление производит центральное полотно, на котором хозяин, облаченный в ярко-красный восточный халат, возлежит в эротической позе фотомодели с разворота глянцевого журнала.

Боковые стены оклеены обоями в красную и золотую полоску, и на них тоже висит множество картин, также изображающих Суила и таинственную девочку. Шторы украшены тканым орнаментом из золотых, красных и оранжевых ромбов, как и огромный пушистый ковер, и подушки на креслах в стиле семидесятых годов двадцатого века, расставленных друг напротив друга в другой части гостиной.

Везде красуются растения – во всех углах стоят огромные деревья в разноцветных аляповатых кадках, а в центре – комнатные растения поменьше на ярко-оранжевой цветочнице в стиле семидесятых годов.

И над всем этим висит массивная люстра в форме зеркального диско-шара. Да, в форме зеркального диско-шара.

Я никогда не видела ничего подобного. И прямо скажем, я совсем не уверена, что подобное мог лицезреть хоть кто-то из нашего мира.