– Да, конечно. Прости. – Он останавливается и встает передо мной на колени.

– Что с тобой? – спрашиваю я, и тревога во мне вытесняет досаду. – Ты что, плохо себя чувствуешь?

Он смеется, но это вымученный смех:

– Со мной все в порядке, Грейс.

– Ты уверен? – Я знаю, что в моем голосе звучит сомнение, но это неудивительно – кажется, он потеет, а я даже не подозревала, что вампиры вообще могут потеть.

– Абсолютно. – Взяв пример с меня, он делает глубокий вдох и медленный выдох. Затем берет меня за руку и нежно сжимает ее.

– Я никогда не думал, что сделаю это таким образом, – говорит он. – Впрочем, до встречи с тобой я никогда не представлял себе, что вообще буду делать это.

– Делать что? – с опаской спрашиваю я. Меня охватывает еще большая нервозность, и я смотрю на Хадсона со все возрастающим беспокойством.

– Я люблю тебя, Грейс, – говорит он мне, и в его глазах сияет такая искренность – такая любовь, – что я таю. – Я люблю тебя и…

– Я тоже люблю тебя, – перебиваю его я, и он, улыбаясь, берет мою руку и целует мою ладонь.

– Я люблю тебя, – повторяет он. – За то время, что мы вместе, я испытывал к тебе такие чувства, которые, как мне раньше казалось, я никогда не смогу питать ни к кому. Я восхищаюсь тобой, Грейс, восхищаюсь твоей силой, твоей добротой и твоей стойкостью. Я восхищаюсь тем, как ты всегда стараешься помогать другим, и тем, как ты всегда снова встаешь на ноги, какая бы напасть ни обрушилась на тебя.

– Хадсон…

– Дай мне закончить, пожалуйста. – Он качает головой, прерывисто выдыхает, и я вижу слезы в его глазах. – Я никогда прежде не встречал никого подобного. Никто никогда не смешил меня, как смешишь ты. Никто никогда не хотел заботиться обо мне, как это делаешь ты. Я никогда никого не любил так, как люблю тебя. Это самое всеохватное чувство, которое я когда-либо испытывал, и я не могу представить себе, что когда-либо вернусь к жизни, в которой не будет тебя.

– О, Хадсон. – Я беру его лицо в ладони и притягиваю его к себе для поцелуя. – Все будет хорошо.

– Ты не можешь этого знать, – говорит он, и теперь он дрожит, дрожит по-настоящему. – Я не хочу, чтобы Суил разрушил линию времени так капитально, чтобы мне пришлось пытаться строить жизнь без тебя, Грейс. Я не хочу забывать тебя. Я не хочу возвращаться к тому, что у меня было до встречи с тобой. Лучше снова оказаться заточенным в гробнице в крипте и провести там еще двести лет, чем возвратиться к жизни, в которой не будет тебя.

Я питаю к нему те же чувства, что и он ко мне. То есть без речи об этом жутком заточении в гробнице, но во всем остальном мое отношение к нему однозначно такое же, как и его отношение ко мне, и у меня разрывается сердце, когда я вижу его в такой тревоге. Он страдает, и мне тошно от того, что я ничего не могу с этим поделать. От того, что я ничего не могу сделать, чтобы он чувствовал себя более уверенно – и не только в том, что касается меня, но и в том, что касается нашей общей участи.