Я невесело хмыкаю, когда до меня доходит, что мы даже не подумали о варианте с тюрьмой, не приняли его в расчет. Я не знаю, потому ли это, что меня окружают люди, которые всю свою жизнь считали себя нереально крутыми и неудержимыми, – или потому, что мы просто не умеем просчитывать все возможные варианты. Если честно, то я точно никогда не умела предвидеть потенциальные последствия. Я просто немного удивлена тем, что я не одна такая неумеха и что никто из нас не принял в расчет опцию с пожизненным заключением и не указал на него остальным.

Каждые несколько минут Мэйси издает серию звуков, будто пытаясь произнести какое-то заклинание. Всякий раз, когда она это делает, я чувствую, как меня и остальных охватывает надежда. И всякий раз, когда у нее ничего не выходит, эта надежда тонет под волной разочарования.

Части меня хочется, чтобы она продолжила попытки, хочется думать, что существует какое-то заклинание, способное хотя бы избавить нас от кляпов, если только ей удастся его найти. Я не против того, что меня арестовали. Я даже не против того, что у меня связаны руки. Но этот теневой кляп? Он так меня напрягает, что часть меня хочет, чтобы он просто исчез – и к черту последствия.

Однако как бы мне того ни хотелось, я понимаю, что это довольно слабая надежда. Если бы обычная магия могла пересилить магию теней – самую древнюю на земле, – то нас бы вообще не было здесь. Мы бы давным-давно нашли способ нейтрализовать магию теневого яда, и Мекай был бы спасен.

Однако в конце концов она перестает пытаться издавать звуки. Как и все остальные. Вместо этого мы едем молча, только иногда мыча и кряхтя.

Я сижу, прислонившись спиной к стенке нашей клетки, и, хотя я изо всех сил стараюсь не спать, в конечном итоге я откидываю голову на прохладный металл стенки. И некоторое время спустя чувствую, что мои веки опускаются и все мое тело тяжелеет.

Я пытаюсь стряхнуть с себя сонливость, но в конце концов просто поддаюсь ей и проваливаюсь в дремоту. Ведь если я буду спать, то хотя бы перестану считать каждую секунду, как будто она может стать для меня последней.

Я не знаю, как долго я сплю, но в конце концов просыпаюсь, когда наша колымага останавливается. Мое сердце колотится часто-часто, и я напрягаю слух, пытаясь уловить звук, означающий, что они идут за нами.

Поначалу я ничего не слышу, но затем улавливаю стук ботинок, топчущих гравий возле клетки. Я затаиваю дыхание и чувствую, как все вокруг меня делают то же самое.

Но несколько долгих томительных минут ничего не происходит. Мы просто сидим молча и ждем, гадая о том, что будет, когда двери наконец откроются.