Он слегка оттолкнул ее, но она снова подошла, и ему пришлось толкнуть ее сильнее, чтобы закрыть дверь. Она вцепилась в ручку, кричала, но он запер задвижку.

   — Я хочу знать, ты слышишь! Я хочу знать, что происходит.

Теперь она рыдала, трясла запертую дверь, и он отступил к кровати, чтобы не слышать ее.

   — Разве это моя вина, — кричала она в слезах, — разве это моя вина, моя?

Он застыл возле кровати, у него давило сердце и пересохло в горле.

   — Почему ты такой? Разве это моя вина? Я этого не хотела, ты прекрасно знаешь!

   — Чего ты не хотела? — ответил он, не сдержавшись. — Разве я в чем–то тебя упрекаю? Я ни слова тебе не сказал.

   — Именно поэтому.

Она ударила кулаком в дверь.

   — Открой, — сказала она. — Открой мне!

Он подошел и встал перед дверью, не открывая. Сквозь шторы проникал свет, разбрасывая яркие пятнышки по стенам.

   — Прошу тебя, — сказал он, — оставь меня в покое. Поговорим об этом в другой раз.

   — Мы должны поговорить сейчас. Если ты такой из–за ребенка, то нужно поговорить сейчас.

Она на минуту замолчала. Он слышал, как она дышит за дверью. Она перестала плакать, она успокаивалась.

   — Я думала, что он у нас будет, — сказала она затем. — Я думала, что мы сможем иметь его и быть счастливы втроем. Но я не виновата в том, что он умер.

   — Оставь меня, — сказал он.

   — Нет. С меня довольно.

Она казалась спокойной.

   — Я думала, что ты несчастлив из–за ребенка. Но ты ничего не сделал, чтобы вернуться ко мне, и я знаю, что ты меня упрекаешь. Если бы ты мог увидеть свой взгляд!

Он плохо ее слышал. Голос звучал тихо за дверью.