И снова жизнь совершила крутой поворот. Если раньше я был изгоем, то теперь стал королем. Все изменилось кардинально. Раньше мне нельзя было ничего, а теперь стало можно все. Какая психика выдержит, а уж детская тем более. Это как накормить досыта человека, который долго голодал. Вряд ли много еды пойдет на пользу. Вот и мне все это не пошло на пользу.

Дать обозленному на весь мир пацану почти полную свободу, не самая лучшая идея. И надо сказать, я пользовался этой свободой на всю катушку. К восемнадцати годам, когда я пришел в универ, для меня уже не существовало запретных тем. Хотя идея с универом была странная, но отец почему то хотел, чтобы я учился. Это единственное, что он для меня сделал, по-настоящему хорошего. Хотя, почти все оценки мне ставили автоматом, да и на лекции я ходил так только развлечься. Никому из преподавателей даже в голову не приходило связываться ни со мной, ни с отцом.

К тому времени у нас сколотилась неплохая компания. Кто-то был сыном, так же как я, криминального авторитета, а кто-то, как теперь говорят, золотой молодежью. Пили, устраивали гонки на крутых тачках. Очень редко кто осмеливался нас остановить. А если и забирали в КПЗ, быстро отпускали. Казалось, весь мир у наших ног. Все в основном, баловались наркотой, кто сильнее, кто слабее, но я до поры до времени последней черты не переступал. Что-то еще удерживало меня, но, как оказалось, недолго. Очень скоро я эту черту все-таки переступил…

Дарья, которая до этого старалась не смотреть на него, повернула все же голову и встретилась с его глазами. Но лучше бы этого не делала. Его взгляд ничего хорошего не предвещал. Но останавливаться Виктор пока не собирался.

— Как то, отец отправил меня в другой город по делам. Ничего серьезного, что-то по мелочи. Иногда он давал мне поручения. Я все сделал и не знал чем занять себя, до поезда оставалось несколько часов. Не помню даже, почему тогда поехал не на машине. В общем, решил скоротать время неподалеку от гостиницы, на набережной. Просто гулял, пил пиво, в голове ноль. И знаешь, банально, шнурок развязался. Наклонился завязать, а когда выпрямился, увидел собственную мать. Она шла под руку с этим своим новым мужем и ничего вокруг не замечала. В том числе и меня. Знаешь, — Виктор усмехнулся и даже головой повернул, — такая идиллия… Идут воркуют, как голубки. Меня заметили, только когда почти наткнулись. Надо же, узнала. Сначала растерялась конечно, а потом даже сказать что-то пыталась. А я развернулся и ушел. Вот тогда я наверное навсегда с ней простился.