– Щит обыкновенный. Правда, падать туда, – она кивнула на груду покореженного железа, – плохая мысль. Ничего не спасет.

Из кучи торчали острые концы балок, я нервно заворочалась. Лина воспользовалась моментом и вернула нам вертикальное положение. Стало гораздо удобнее, и на башню я теперь смотрела, не рискуя свернуть себе шею. В остальном успехи были нулевые: как ни концентрировалась, шар спускаться не хотел. Лишь вяло шатался то вправо, то влево.

– Можешь подвинуть нас к полю? – Лина указала на подножие холма, за которым раскинулась степь. – Ну, или на сколько сможешь. Главное, чтобы подальше от обломков.

Я мысленно приделала к шару моторчик. Первые метры дались легко, путь к границе опасной груды – с трудом, дальше – совсем со скрипом. Но от обломков мы отлетели. Правда, совсем в другую сторону… Висели у самой кромки леса, над уходящей в бесконечность вереницей деревьев и кустов.

– Тоже неплохо, – выдохнула Лина. – А теперь убирай свою хомячиную штуковину.

– А?.. – Я сглотнула, чувствуя подступающий к горлу страх. – Ты уверена?

– Да. Если боишься – глаза закрой.

Я боялась, очень… Высота была безумной. Не знаю, сколько метров отделяло нас от земли. Сто? Сто пятьдесят? Думаю, без разницы…

– Доверься мне, – настойчиво сказала Лина и обняла меня сильнее.

Я вцепилась в нее обеими руками, зажмурилась и забрала свою темную энергию назад. Это было круче, чем в башне падения в Диснейленде! Жгучее, растекающееся по телу тепло, сумасшедшее ощущение полета, свист ветра в ушах. Кажется, я завизжала. А потом спина впечаталась во что-то жесткое и колючее, но спружинило, как на матрасе. Перед глазами закачались покрытые зелеными листьями ветки. Что-то возмущенно забулькало. В ветвях мелькнули глазки-бусинки, обиженно прищурились и исчезли. Ага! Кусты, старые знакомые.

Лина первой вскочила на ноги, помогла мне подняться. Невдалеке отсвечивала покореженными обломками гора металлолома, некогда бывшая вышкой. Небо напоминало решето, сквозь которое просачивались все новые лучи солнца.

– Приземлились! – констатировала я и нервно хихикнула. Меня трясло, оцарапанную ногу невыносимо жгло, отдавленные Линой пальцы пульсировали болью. Но это означало лишь одно: я жива! – Ты не говорила, что умеешь так падать…

– Ты мне тоже много чего не говорила, – парировала Лина. – Про силу свою, например, и про занятных однокурсников.

– Знаешь что, – пробормотала я возмущенно. – Он мне больше нравится живым!

– О, – изогнула она бровь. – Так он тебе все-таки нравится?

– Э-э-э… – совершенно растерялась я. – Ну… может быть… немножко… когда молчит…