– Благодарю за идею, куплю ей новые.

– И платье купи заодно, а то ходит голая, как канадский сфинкс.

– А ты ей свое отдай, спаси мои глаза.

– А ты на меня не смотри, не шокируй свое чувство прекрасного.

– Это довольно трудно, учитывая, что мы с тобой вместе живем.

– О. Ты же не знаешь. Я переехала обратно в свою квартиру.

– Ты что сделала?!?

– Кхм-кхм. – Скрипучее покашливание Кларксона разорвало их сцепленные взгляды, и Тони осознал, что Джун совсем близко, он ощущал ее дыхание на губах. Как же он хотел ее… придушить.

– Меня ждет такси, – сказал психолог и снял очки, аккуратно складывая их в карман. – Увидимся в Сочельник, на встрече с поверенным… Но, если быть откровенным, то боюсь, что не дам положительного заключения. Если вы за пять лет не смогли прийти к согласию, то за неделю вряд ли что-то изменится.

Кларксон накрутил теплый шарф на шею, взял портфель с дивана, посмотрел в последний раз с жалостью, будто похоронил их только что, и ушел.

Увидимся в Сочельник.

Внутрь будто болт вкрутили.

Фрэнк, его прощальные письма, завещание…

Еще 42 свидания назад боль от прощания с отцом казалась самым сильным чувством, а желание выполнить его последнюю волю являлось приоритетом. А сейчас Тони сидел рядом с Джун и читал в ее глазах то же смятение. Как можно было забыть об этом? Предали память о Фрэнке, потерялись в своих отношениях, которые стали единственным смыслом… И кажется, не было последних двух с половиной лет, а они вдвоем сидят в кабинете Фрэнка после выговора и боятся думать о том, что будет завтра. Потому что уже сейчас плохо, а потом станет гораздо хуже.

Рассмейся, Бэмби, скажи, что все хорошо… соври, ты же в этом профи.

Он и сам рассмеялся бы или соврал, превращая ссору в шутку, но лицо превратилось в холодную маску. Он не мог найти себе оправдания.

– Я пойду, – сдавленно сказала Джун и поднялась, забирая рюкзак и пальто.