Она беззаботно рассмеялась:
– Как обычно, сводишь разговор к работе. Не волнуйся, мне всего лишь нужно кое в чем убедиться, прежде чем подписать контракт. Мелочи жизни.
Мелочи таких огромных сумм не стоят. Но Тони промолчал, гадая, имеет ли Джун какое-либо отношение к решению Нэнси. Он то и дело обводил взглядом просторный зал, забитый гостями под завязку, в надежде увидеть Бэмби, но та не показывалась на глаза. Наверное, делами занималась и заодно пряталась от «грозной миссис Паркер», как в школьные годы.
Нэнси, попутно вещая о последних новостях фонда, отвела его к элегантно одетой девушке, которая со скучающим видом слушала россказни старины Уиллоби, главы ветклиники. Незнакомка отвлеклась от разговора и вопросительно посмотрела на Тони, а Нэнси тем временем взяла его под руку и торжественно произнесла:
– Дорогой, разреши представить мою временную помощницу, Клаудию Брин, она будет заниматься согласованием контракта, все вопросы отныне задавай ей. Клаудия, это тот самый Тони Андерсон, с которым тебе предстоит поработать.
Девушка сдержанно улыбнулась.
– Рада познакомиться, мистер Андерсон.
– Взаимно, мисс Брин.
– Как давно вы работаете у Паркеров, мисс Брин?
– Можно просто Клаудия… С Нэнси я уже неделю.
– Вот как? И вам сразу доверили курировать такой важный контракт? Вы, видимо, гениальная помощница.
Во взгляде юной хищницы сверкнуло самодовольство.
– Не мне судить, – ответила она. – Но отец утверждает, что во мне сосредоточено все лучшее от семьи Брин.
Брин, Брин… Хм… Золотые-прииски-и-бриллианты-Брин?
Ой всё, этого не хватало! Кажется, Нэнси решила заняться его личной жизнью. Благотворительница, чтоб ее. Тони сжал переносицу двумя пальцами, расслабляя уставшие глаза, и извинился:
– Одну минуту. Я сейчас вернусь.
– Концерт вот-вот начнется. Первый танец – медленный, – шутливо-строгим тоном намекнула Клаудия, и он приподнял бокал, мол, намек понял, но ничего не обещаю.
Тони уверенно направился сквозь толпу, чтобы найти хозяйку вечера. Нэнси стояла у сцены рядом с мужем. Мистер-сабмиссив-Паркер был вечно без повода счастливым, бесхребетным подкаблучником, который и сейчас широко улыбался, сияя винирами.