— Однако он не сделал ни единой попытки уговорить меня! — обиженно отзываюсь я. — Спокойно принял к сведению, что мне осталось ещё полтора года учёбы, плюс я не хочу бросать работу на радио… К тому же — ну кому нужна русская журналистка в Штатах?!

— Вот именно потому, что ты так логично ему всё объяснила и разложила по полочкам, он и не стал тебя разубеждать, — вздыхает Рус.

Я резко опускаю заварочный чайник на стол, едва не разбив.

— Что мне делать, Рус? — шепчу я обречённо. — Я не знаю, как справлюсь… И справлюсь ли?

— Справишься, — он поднимается со стула, делает шаг ко мне и обнимает. — В конце концов, у тебя есть я… и Лёлька… мы не дадим тебе постоянно предаваться хандре и унынию.

— Спасибо… — я с благодарностью утыкаюсь ему в плечо.

В этот момент в кухне появляется Илья. Выражение его лица редко меняется, вот и сейчас он взирает на происходящее с видимым спокойствием, но я каким-то внутренним чутьём понимаю, что увиденное не особо ему нравится.

— Илюха, когда ты уедешь, разрешишь приударить за твоей девушкой? — шутит Рус, чтобы разрядить обстановку. — Марина давно мне нравится…

Илья как обычно не считывает иронии и серьёзно отвечает:

— Я думаю, что это плохая идея. Мне бы этого не хотелось.

105

На следующее утро во время прямого эфира я беру интервью у Макса Ионеску, знаменитого виолончелиста*. Никогда не была особой поклонницей классической музыки, но Ионеску известен тем, что совмещает несовместимое — он исполняет не только строгую классику, но и рок, и попсу, и известные мелодии из мюзиклов… У него куча поклонниц по всему миру, и сейчас, общаясь с ним лицом к лицу, я понимаю — почему. Дело даже не в красоте, у Макса совершенно не тот мужской типаж, который мне обычно нравится, но его харизма буквально зашкаливает. Отвечая на вопросы радиослушательниц, он и юморит, и философствует, и даже соглашается сыграть на виолончели, которую принёс с собой в студию и шутя называет своей любимой женщиной.

— Макс, а это правда, что вы с женой знаете друг друга с самого детства? — спрашивает одна из дозвонившихся.

— Да, мы познакомились в первом классе, — отзывается музыкант.

— И вы вот так сразу поняли, что она — ваша судьба?

— Это вряд ли, — смеётся Макс. — Наш путь друг к другу был долог, извилист и тернист. Мы с женой непохожи и в то же время в чём-то абсолютно одинаковы, поэтому всю жизнь нас то притягивало друг к другу, то отталкивало и снова надолго разделяло. Нужно было научиться главному — отпускать без сожалений. Если это… — он подыскивает подходящее слово, — твоё, то оно обязательно к тебе вернётся.