Но и завтра, и послезавтра, и на следующий день всё в точности повторилось. Тимка заботился о Лизе, готовил для неё еду, выводил на прогулки в сад и к морю, чтобы она дышала свежим воздухом, сопровождал практически на всех осмотрах и УЗИ, дотошно инспектировал каждую бумажку из лаборатории… а дома, пожелав спокойной ночи перед сном, просто удалялся спать в гостиную.

Лиза вся извелась по этому поводу, недоумевая, что происходит. Он её совсем-совсем не хочет? Она не интересует его как женщина?.. Однако всё его прошлое поведение свидетельствовало об обратном. Тогда в чём дело теперь? Ему не хочется связываться с больной и немощной женщиной, которой она сама себе сейчас казалась?

Это было обидно, неприятно и больно. Лиза совсем потеряла уверенность в себе, каждый вечер загадывая, чтобы Берендеев никуда не уходил, а остался с ней в спальне, но… он неизменно покидал её.

107

В одну из таких ночей ей приснился кошмар. Возможно, она слишком громко вскрикнула или даже заплакала во сне — а очнулась от того, что Тимка нежно баюкал её в своих объятиях и шептал что-то ласковое и успокаивающее:

— Ш-ш-ш… Это просто плохой сон. Я здесь, с тобой.

Лиза прижалась к нему изо всех сил, отчаянно не желая никуда отпускать, и почувствовала, как напряглись мускулы на его руках и груди.

— Тимка… — прошептала она. — Не уходи, пожалуйста… Мне страшно одной.

Он ласково взъерошил её кудри, и без того взлохмаченные со сна.

— Не надо бояться, глупенькая. Ты не одна, я же здесь, через стенку!

Лиза, внезапно разозлившись, резко высвободилась из его объятий и несильно толкнула ладонью в плечо.

— Ну и вали тогда спать, Берендеев. Сопельки утирать мне точно не надо, сама справлюсь!

— Что с тобой? — удивился он такой резкой перемене в её настроении. — Я тебя обидел чем-то?

А она отчаянно злилась на него, на себя и на то, что не могла толком сформулировать свои мысли.

— Мне не нужна твоя жалость, — отчеканила Лиза, — и забота твоя уже вот где сидит!.. Надоело до чёртиков.

— Лизюкова, какая муха тебя укусила? — ошеломлённый этим внезапным натиском неприязни, с недоумением произнёс он.

— Муха? — переспросила она язвительно. — Да ты бесишь уже, Берендеев, своим равнодушием! Тоже мне, айсберг в океане… такой же холодный.

— Ты о чём? — спросил он напряжённо, а Лизу уже понесло.