— Ещё засни, — послышался его ехидный голос.

— И засну, — пробормотала я. — А ты довезёшь меня до дома, разденешь и надругаешься.

— Вот ещё. Брошу в сугробе.

Я хмыкнула.

А потом Кирилл поднял моё лицо за подбородок, и мы поцеловались.

Долго, нежно, интимно, кончиком языка по губам, а потом глубже, когда уже непонятно, поцелуй это или секс, и одежда явно становится лишней, юбка платья — слишком длинной, и хочется задрать это всё и устроиться прямо на столике.

— Никакой кабинки туалета, — хрипло выдохнула я ему в лицо. — И никакого заднего сиденья.

В ответ Кирилл коснулся моих губ.

— Я взрослый мальчик. Который вполне может дождаться возвращения домой. А вот ты будешь изнывать.

Я прижалась к нему плотнее, не оставляя между нами ни единого дюйма, ощущая его всем телом. И улыбнулась, колыхнув бёдрами. Нет, парень, тут изнываю не только я.

Но Кирилл, казалось, вовсе не обращал на такие мелочи внимания.

— Ежонок, — задумчиво сказал он. — Помнишь твою историю про изумрудную серьгу, которую переделали в подвеску? Которая стала вашей семейной реликвией?

Я вспыхнула. Ну да, конечно, Кирилл ведь читал самое начало романа.

— Ну конечно же. Как я могу её не помнить?

— Это реальная история? Подвеска была в твоей собственной семье?

— Да.

— И она теперь хранится у тебя?

Я покачала головой.

— Подвеска ушла из семьи после маминого развода. Мама оставила её отцу. Наверное, она сейчас у его новой жены.