— Я не ошибся.

Ти рухнула перед креслом и через ткань покрывала прикоснулась к его сложенным на коленях руках. Сердце и у него замирало, и он не давал волю слезам лишь потому, что не было лишней минуты поправить на глазах краску.

— Не открывай ей правду,  молю тебя! — шептала Ти,  не отрываясь от его рук. — Она не поверит в мою невиновность,  и я… Я не хочу открывать перед ней лицо!

Фараон так резко поднялся,  что Ти повалилась на пол.

— Мой отец поверил тебе! Я поверил тебе! Так отчего же Нен-Нуфер должна сомневаться?

Ти поднялась и вцепилась дрожащими пальцами в покрывало,  стягивая его в узел у самого подбородка.

— Твоему отцу не надо было верить мне.  Он просто простил меня,  потому что я не тронула никаких его чувств. Дочь претерпела из-за меня многое…

— О,  нет!  — фараон резко обернулся и успел увидеть под скомканным покрывалом подбородок и губы Ти. Как же мучительно похожи они на те,  что покрывал он жадными поцелуями!  — Твоя дочь получила в храме много больше, чем получила бы здесь, , но сейчас она должна вернуться туда,  где надлежит ей быть по рождению.

Он замолчал,  глядя на жалкие попытки Ти расправить заломы покрывала.

— Чем плох дом Сети?!  — прошептала ливийка. — Такой заботы не получить ей на женской половине дворца. Здесь её ждёт презрение, как и меня. Я слишком много его испытала. Пожалей нас обеих. И к чему тебе правда её рождения?!  Ты сам сказал,  что она счастлива,  как может быть счастлива лишь женщина,  в которой мужчины ценят ум выше тела.  Такая мать, как я,  принесёт ей лишь горе.

— Ты ничего не понимаешь!  — фараон сделал шаг и перешёл на шёпот. — Такая мать принесёт ей возможность отдать себя тому,  о ком молит её тело и кому противостоит дух…

Ти отступила от фараона и затрясла головой!

— Не обрекай её на мою судьбу,  повелитель!  Посмотри вокруг — здесь столько женщин мечтает о твоём внимании!  Оставь мою дочь там,  куда вынесли её благостные воды Великой Реки…

— Много женщин!  — фараон почти рычал.  — У меня нет ни одной,  которая способна дать мне наследника!

Ти вновь отступила и повалилась в кресло,  в котором дожидался её прихода фараон. Только не поднялась, , а согнулась к коленям,  прижимая ладонями мятую ткань покрывала к мокрым щекам.

— Я поняла,  о чём ты подумал!  — слабый голос дрожал так сильно,  что фараону пришлось присесть подле кресла, чтобы разобрать слова.  — Она тебе не сестра,  это точно!

— Как ты можешь знать это наверняка?!

— Как любая женщина,  в постели которой лишь один мужчина. И это был не твой отец!

— Как ты могла!