— Никотрисы с нами не будет.

Он захлебнулся слюной,  произнося имя пока единственной жены,  не в силах назвать её царицей. Своей царицей. Его царица стояла рядом,  прижимая к колышущейся от волнения груди надетый несчастной матерью амулет. Вечером,  вечером он при всех впервые назовёт Нен-Нуфер царицей. Выйдя от отца,  он велит приготовить кольца и доставить в храм. Пусть Амени справится с волнением прежде, чем он сведёт с золотых носилок свою невесту. А сейчас он держал её руку так крепко,  если бы Нен-Нуфер и вправду вырывалась, и еле разжал пальцы, чтобы сомкнуть их вокруг её талии. Нен-Нуфер дрожала в его руках так же,  как в ту минуту, когда он впервые поставил её на свою колесницу. Слова не шли, в горле пересохло,  живот окончательно свело от голода и от нетерпеливого ожидания ночи. Пусть молчит и она. Единственное слово,  которое он желает нынче услышать из её уст — „согласна“. Она не может не согласиться. Она не может пойти против воли своего повелителя.

Царские стражники поклонились,  и фараон, заметив в глазах Нен-Нуфер смущение, порадовался, что среди юношей нет Кекемура. Она попыталась высвободить руку, , но он не отпустил. Ему нечего больше скрываться перед придворными. Он привёл Нен-Нуфер во дворец как жену и не отпустит более её дрожащей руки. Полная робости,  в простом платье,  без единого украшения, она сияла подле него, как сияет в благодатных лучах солнца гранатовое вино.

Фараон отдал распоряжение об обеде и поднял приготовленные приношения. Слуги исполнили всё верно — две плетёные корзины: для него и для неё. И славно,  что Нен-Нуфер предстанет под отцовские очи в своём прежнем бедном обличье — именно такой она пришла к нему, и теперь во власти его сына украсить её лучшими самоцветами, , но начнёт он с простого кольца, в которое вложит всю свою любовь.

Нен-Нуфер не могла больше держать очи долу. Она с нескрываемым восторгом глядела на яркие краски стен,  на уносящиеся ввысь колонны,  на склоненные головы придворных. Фараон улыбался себе — теперь это станет её ежедневной картиной.

Фараон не позволил никому последовать за ними. Они вдвоём замерли подле статуи фараона Менеса,  и Нен-Нуфер первая опустила к подножию корзину и коснулась лбом золотых сандалий. Фараон преклонил колени так близко от неё, чтобы коснуться дрожащего плеча. Перед отцовским взором она не посмеет отстраниться,  и они долго пролежали так в полной тишине,  стараясь не думать о мыслях друг друга,  полностью отдавшись умиротворению единения с вечностью. Наконец фараон выпрямился,  и Нен-Нуфер осторожно,  чтобы не потревожить платья,  поднялась с колен.