Спустя час в баре прибавилось народа, и бармен всё чаще отвлекался от нашего разговора, текшего легко и непринужденно. Я уже знала, что Патрису двадцать четыре года, что он расстался с девушкой и уже месяц живет один. Между делом выяснилось, что у меня красивые глаза, похожие на изумруды, и очаровательная улыбка. Всё это было очень мило и хорошо отвлекало меня от опасных подозрений, но только пока мы разговаривали. А как только Патрис отходил, мысли, словно сорвавшиеся с привязи псы, кидались на мой разум, вгрызались в него, остервенело рыча, и я опять смотрела на часы.

Глупо, меня самой уже не было в доме Поляковых второй час, и что там творилось, я представления не имела. Некрасиво, конечно, с моей стороны — это я понимала теперь, когда уже было поздно. Надо было их предупредить, что я ухожу. Представляю, что они подумали, не обнаружив меня. Они вроде как несли за меня ответственность, и тут я пропадаю. Ладно бы в России, но это происходит во Франции. Они передо мной только что на голове не стояли, а я, как ребенок, сбежала, не подумав, что подставляю их и заставляю волноваться. Да-а, нехорошо. Вроде как ко мне с душой, а я задом повернулась. Но не могла я сидеть там с ними и ждать! А скажи, что хочу уйти, пошли бы со мной, или вообще никуда не отпустили. Придется извиняться…

— О чем ты всё время думаешь?

Голос Патриса вернул меня в реальность, и я рассеянно улыбнулась ему:

— Да так, мелочи.

— Хочу угостить тебя моим новым коктейлем, — сказал новый знакомый. — Говорят, от него все горести исчезают, как по мановению волшебной палочки.

— Угощай, Гарри Поттер, — усмехнулась я.

Патрис рассмеялся и подмигнул мне в ответ, а вскоре передо мной стоял бокал с коктейлем. Я принюхалась — пахло приятно, после, отсалютовав новому другу, сделала первый глоток. Напиток оказался легким, и алкоголя в нем я в первое мгновение не почувствовала. Лишь когда по телу разлилось тепло, я поняла, что это все-таки не детский коктейль.

— Тебе нравится? — спросила Патрис.

— Очень, — улыбнулась я. — Ты сам его составил?

— Да, — кивнул бармен. — Это мое маленькое хобби.

— Как он называется?

— Еще вчера и сегодня утром он был безымянным, но теперь я знаю, как его назвать. — Он сделал эффектную паузу, и я, сообразив, что сейчас услышу, подыграла дамскому угоднику, в ожидании пошире распахнув глаза. — Вероника, — наконец произнес Патрис.

— О-о, — протянула я в фальшивом изумлении. — В честь меня?!

— А почему нет? — бармен навалился на стойку, приблизив ко мне лицо. После взял за руку и, глядя мне в глаза, поднес ее к губам. — Я очарован, Вера, — запел мой французский соловей, делая ударение на последний слог в предложенном ему сокращении моего имени. — И если мы больше не увидимся, то хотя бы твое имя останется моему коктейлю. Но если ты не против задержаться здесь подольше, то я мог бы показать тебе наш городок таким, каким его знаю я.