– Это из-за тебя вы с мамой разъехались?

– Да, – честно сказал я.

– Что ты сделал?

– Целовался с другой женщиной.

– Зачем?

– Сам не знаю, просто сделал глупость.

– Но мама тоже целуется с Серёжей!

Я честно не знал, как закончить этот разговор, причиняющий мне боль и заставляющий мою дочь нервничать, поэтому я просто сказал:

– Я сильно провинился, поэтому твоя мама выбрала Серёжу.

– Если мама прогонит Серёжу, ты вернёшься?

– Только если мама этого захочет.

– Я попрошу её!

– Катя, боюсь, что этой просьбой ты расстроишь маму. Я понимаю твои желания, но иногда взрослые делают плохие вещи, за которые им приходится отвечать. Теперь я наказан за тот глупый поступок и должен спокойно переносить наказание. Но это не значит, что я не буду видеться с тобой. Я очень тебя люблю и постараюсь больше никогда не уезжать от тебя так далеко и надолго. Пожалуйста, давай не будем расстраивать маму и ничего не скажем ей о нашем разговоре. Это будет наш секрет.

Катя при слове «секрет» хитро улыбнулась, и я понял, что она ничего не скажет Веронике.

– Хочешь, поедем в центральный парк? – попытался я замять разговор. – Будем гулять в парке аттракционов, есть мороженное и играть.

– Хочу!

– Тогда поедем прямо сейчас!

Прогулка на свежем воздухе выветрила из головы моей дочери мысли о моём возвращении, однако на моём сердце повис ещё один стопудовый камень, пригибающий меня своей тяжестью к земле и причиняющий боль. Желание Катюши вернуть меня в семью могло бы обрадовать меня, если бы только я не был уверен, что не имею права рассчитывать на дочь в качестве союзника, потому что это вывернет Веронике душу наизнанку. Я же не хотел причинять ей ещё большую боль, чем уже причинил, а, значит, стоило забыть обо всех едва тлеющих огоньках надежды на борьбу, которые периодически вспыхивали вновь, раздуваемые внешними факторами.

На следующее утро я вернул Катю в дом Новиковых, наткнувшись при этом на Волкова, маячащего перед носом моей бывшей жены. Не знаю отчего, хотя, конечно же, знаю, мне постоянно хотелось намылить ему шею при каждой встрече, но я понимал, что он был рядом с Вероникой в самую трудную минуту, когда я отвернулся от неё. Однако я был не настолько благородным, чтобы искренне быть ему за это благодарным, чего греха таить, я ненавидел его за то, что он оказался в нужное время в нужном месте, стоило мне промахнуться и допустить самую большую ошибку своей жизни. У меня даже создавалось впечатление, что он всё это время только и ждал моей оплошности, чтобы иметь возможность попытать счастья, добившись расположения Вероники.